Путь из Румынии домой, в Украину, лежал через Молдавию. Молдавских маршрутов было два: короткий и через всю страну. Первый занимал всего в 8 километров. У Кишинева есть стратегический аппендикс на крайнем юге страны – абсолютно крошечный по размеру, но проехать из Румынии в Украину можно только через него. Длина аппендикса и составляет эти 8 километров, обогнуть которые нет никакой возможности. За проезд уплачивается сумма в 5 евро за пользование государственными дорогами. В случае поездки по короткому пути выходит почти 60 европейских центов за один километр. Но не высокая стоимость проезда по 8-километровой стратегической трассе Молдавии меня испугала. Меня испугали рассказы в интернете о том, что дороги от южного конца Украины до города Одессы практически больше не существует. Если там ехать, то трактором, а на машине лучше вообще не соваться.
Так у меня возникла дилемма: что увидеть лучше – Одессу или Кишинев. Любой здравомыслящий человек, который к тому же рассчитывает поесть в пути, долго выбирать не будет. Но в моем случае не все было так просто. Во-первых, дорожный апокалипсис имел немалое значение. А во-вторых, мне было очень интересно узнать, как живет богом забытая, но так на нас похожая Молдавия. Когда еще представится возможность проехать эту дальнюю европейскую окраину вдоль и поперек. А схожесть нашу я имею ввиду исключительно политическую. Обе страны почти одновременно выбрали европейский путь развития и уверенно по нему идут. Они за ассоциацию – и мы за ассоциацию, они безвизовый режим – и мы безвизовый режим. Но при этом Молдавия во всех вопросах идет на шаг впереди нас, и жгучее желание заглянуть в наше ближайшее будущее окончательно склонило чашу весов в пользу длинного молдавского пути.
На румыно-молдавской границе не было молдаван. Было с десяток румынских машин, одна итальянская и моя украинская. Ажиотажа вокруг возможности ездить в Европу без виз я увидеть не смог. Но уже через час я понял, что из южной части страны все, кто мог, уже уехал. С визами, без виз, но уехали. На трассе было как на луне. Изредка проезжала телега с лошадью. Еще реже встречался коммерческий транспорт в виде немецкого бусика года этак 70-го выпуска. Первый молдавский городок имел название Джурджулешты и напоминал собой лунный кратер. Полную иллюзию создавала, по крайней мере, дорога, а людей нигде не было видно. За городом дорога стала значительно лучше, но людей от этого больше не стало. Название деревень у человека, говорящего на русском языке, вызывали восхищение вперемешку с удивлением: Брынза, Колибаши, Манта. Присмотревшись внимательнее, людей я все-таки нашел. Присмотреться пришлось, потому как с указателями в стране совсем беда, а проверить направление движения было необходимо, хотя дорога и была в Гугле единственной. В молдавских селах языковой проблемы нет – все говорят на молдавском (он же румынский). Поэтому спросить, туда ли я еду, оказалось делом не столь простым. Первые несколько попыток не увенчались успехом – люди меня не понимали. Но ситуацию спасли носители русской культуры в молдавском селе. Как ни странно, ими оказались бывшие советские солдаты. Узнал я об этом случайно. Опросив несколько пожилых женщин и подростков (они составляют подавляющую часть молдавского деревенского населения -остальные уехали), я пришел к выводу, что нужно искать другой слой местного общества. Пройдя с полкилометра по деревне, я увидел этот слой. Четыре мужичка в возрасте лет под шестьдесят сидели на лавочке за столиком под густым деревом и задумчиво смотрели на двухлитровую бутылку кока-колы. На столе на газете лежала зелень, брынза – очевидно, из одноименной деревни – и хлеб. Стаканы были полны кока-колы, которая вблизи издавала сильнейший аромат вина-бормотухи. На часах еще не было и десяти утра. Общение не складывалось, потому что знали они друг друга очевидно давно и все, что можно, уже давно обсудили. Поэтому мое появление с вопросом, как проехать в Кагул, было встречено с не меньшей радостью, чем выступление Леонида Ильича Брежнева на открытии XXV съезда КПСС. Про Леонида Ильича и КПСС я написал не случайно. В те годы они были молодыми, а жизнь их была ярче и лучше. Несмотря на то, что они знали русский язык, изложение того, что ехать надо прямо, а не поворачивать направо (в этом и состояла суть моего вопроса), заняло у мужиков четверть часа. За это время они успели мне объяснить, что направо будут Вулканешты, а не Кагул, и что в Вулканештах живут гагаузы, и лучше туда не надо. Понимая, что натолкнулся на антропологическое сокровище, я решил аккуратно копнуть глубже и спросил их, почему никто в деревне русского языка не знает, а они вчетвером знают, и еще так хорошо. Вот с этим «хорошо» я, конечно, погорячился. От столь примитивного комплимента мужики пришли в полный экстаз и потребовали, чтобы я с ними присел для продолжения беседы. Из-под стола появилась следующая бутылка кока-колы, мне вручили стакан. Все попытки объяснить, что я за рулем, оказались тщетными. Затем все по очереди раскрыли тайну своих знаний русского языка. Как и все остальное в нашей жизни, секрет был невероятно прост. Каждый мужичок бодро доложил мне номер своей воинской части в Советской Армии и место ее дислокации году этак в 1979, а также свое звание и воинскую специальность. Там, в Советской Армии, в далеком 1979-м они и выучили русский язык. Такие образовательные успехи архаичной структуры, коей я всегда считал Советскую Армию, стали для меня серьезным удивлением. Но результат был налицо: все четверо бодро говорили на русском языке, лишь изредка путая падежи и окончания.
Выяснив правильное направление, я не без труда покинул деревню и через полчаса въехал в большой молдавский город Кагул. Город был, конечно, не столицей, но имел особенность. Складывалось впечатление, что практически все население толпилось на базаре, который и занимал половину центральной части Кагула. Базар также имел свою специфику. Как такового базара не было. Были люди – продавцы и покупатели. Продавцы разместили свои товары на тротуаре или просто на земле, потому как тротуар не везде имелся, и торговали, не обращая никакого внимания на нормы санитарной безопасности. Колоритная бабушка разложила на земле простынь той еще свежести, где громоздилось не меньше центнера всяческой брынзы. Такого брынзового изобилия я никогда в жизни не видел. Через бабушку с помидорами дедушка продавал живых кроликов с огромными ушами. Шум, гам, столпотворение – жизнь в Кагуле кипела как, наверное, она кипела в Вавилоне на самой заре человечества, когда ни интернета, ни телефонов у людей еще не было, а базар был центром цивилизации.
Иван Пырьев
