Почему движение #ятоже должно быть готово к откату назад, а активисты по борьбе с домогательствами на рабочем месте – вынести урок из событий в университетских кампусах.
Скандалы о сексуальном насилии и сексуальных домогательствах, совершенных медийными персонами почти ежедневно всплывают в СМИ. Объектами критики, насмешек. а порой и ненависти в силу своего непристойного поведения становятся влиятельные деятели культуры, государства и религиозных организаций. Ответ на вопрос, каким образом данная тема актуализировалась в США и как она перешла из сугубо правовой плоскости повод для спекуляций дает на страницах газеты The Politico редактор журнала The Atlantic Эмилия Иоффе.
Теперь Франкен и его коллеги, похоже, стали понимать что-то. В своем вынужденном прощании он отметил, что в настоящее время его дело находится в процессе рассмотрения Сенатской комиссией по этике: «С самого начала я сказал, что комитет по этике является подходящим местом для слушаний и выразил надежду на их рассмотрение по существу. Поначалу Франкен получил поддержку от сенатора Дика Дурбина, в конце ноября пообещавшему обеспечить «правовые гарантии». Но на прошлой неделе Дурбин вместе с еще 31 сенатором от демократов призвали к отставке Франкена.
За последние несколько недель ряд обвиняемых исчезли из общественной жизни – в советском стиле – а некоторые из них, например, Луи К.К. и Гаррисон Кейлор, просто принудительно изъяты из эфира. Кроме того, ведется общественная дискуссия о том, заслуживают ли все обвиняемые профессиональной смерти, или мера наказания, все же, должна меняться в зависимости от степени тяжести проступка. В конце концов, среди заявлений, поданных жертвами сексуальных преступлений, фигурирует целая гамма нарушений – от изнасилований до нежелательных прикосновений. Однако, в своем заявлении относительно отставки Франкена сенатор из Нью-Йорка Кирстен Гиллибранд выступила против таких различий. В посте на Facebook она написала: «Хотя его обвиняют в проступке ином, нежели Роя Мура, Харви Вайнштейна или президента Трампа, то, что он сделал, по-прежнему, безусловно, неправильно… Нам не нужно делать никакой градации между сексуальным насилием, домогательством и нежелательными прикосновениями».
В колонке для Нью-Йорк Таймс актриса Амбер Тамблин написала, что разграничение по степени тяжести сексуальных проступков будет означать, что происходящие культурные перемены будут срываться, а плохое поведение победит. «Наказание за преследование – это исчезновение. Наказание за изнасилование – это исчезновение. Наказание за мастурбацию перед нами – это исчезновение. Наказание за принуждение – это исчезновение». (Она признает, что некоторым людям может быть разрешено вернуться в профессию после периода раскаяния).
Это стирание различий между преступлением и непристойным поведением было центральной особенностью инициатив администрации Обамы относительно кампусов и привело к многочисленным необоснованным наказаниям. «Определения сексуальных правонарушений в кампусах колледжей теперь серьезно размыты», – писали гарвардские профессоры-феминистки в сфере права. «Они настолько широки, что студенты, ведущие себя совершенно обычно для романтических отношений, могут быть обвиненными в сексуальных проступках».
То, что могут расценивать как преступление на кампусе, несет угрозу свободе слова, особенно если в дальнейшем будет экстраполировано на отношения на рабочем месте. В своей книге «Twisting Title IX» Роберт Шибли (Robert Shibley), исполнительный директор группы гражданских свобод «Фонд индивидуальных прав в образовании» (FIRE), пишет о ситуации, произошедшей в 2014 году в Университете штата Орегон, когда к ответу была привлечена второкурсница за грубую шутку: «Я застолбила этого парня!», брошенную через окно общежития проходящей мимо паре.
Влюбленные ее юмор не ценили, при этом дело ответной грубостью не ограничилось. Пара зашла в здание и, разыскав студентку потребовала извинений. Однако и этого оказалось мало – жалоба была направлена в Раздел IX, и «нарушительница спокойствия» оказалась под угрозой отчисления.
Она связалась с FIRE, и по ее вопросу был выпущен пресс-релиз, а вскоре и университет отказался от разбирательства дела. А теперь давайте решим для себя сами – действительно ли мы хотим, чтобы в ближайшем будущем нечто подобное стало происходить в офисах и на предприятиях? Чтобы любое неправильно понятое действие сексуального характера приводило к прекращению карьеры?
***
В одной из видеозаписей президент Дональд Трамп (тогда еще кандидат в президенты) хвастался, что домогался женщин. Кроме того, он обвиняется более чем дюжиной женщин в нежелательных прикосновениях и поцелуях. Поэтому маловероятно, что его администрация хотела бы привлечь внимание к проблеме сексуального насилия вообще. Но секретарь по вопросам образования Бетси Девос объявила осенью этого года, что она отменила большую часть рекомендаций эпохи Обамы в отношении сексуального насилия, поскольку то, что создали ее предшественники, было «неудачной системой», которая не была справедливой ни в отношении обвинителей, ни обвиняемых, но в значительной степени лишила молодых людей их гражданских прав. Временное руководство, которое она издала в отношении расследований и трибуналов в кампусах, требует проведения справедливых, беспристрастных и объективных расследований, и того, чтобы инспекторы Раздела IX избегали сексуальных стереотипов. Также в руководстве значится, что временные меры против учащихся-мужчин и окончательные наказания должны быть пропорциональными проступкам и взвешивать лишение кого-либо образования. Девос получила редкую и неожиданную поддержку как от мейнстримных, так и от левых изданий, таких как Washington Post, Slate, New Yorker, Chronicle of Higher Education и The Economist.
Несмотря на то, что эти меры полностью соответствуют основным демократическими принципам, включая защиту прав обвиняемого, демократы, в том числе имеющие президентские амбиции, заняли позицию яростного сопротивления любым усилиям Девос. Губернатор от штата Нью-Йорк Эндрю Куомо написал в твиттере: «То, что сделала Бетси Девос – просто отвратительно». Сенатор Боб Кейси из Пенсильвании сказал: «Безрассудная деятельность Департамента образования усложнит работу учебных заведений в привлечении к ответственности виновных в насилии». Тридцать два сенатора от демократов, в том числе Франкен, написали письмо Девос, осудив ее действия и потребовав вернуть в действие инструкции Обамы.
В течение многих лет демократы описывали кампусы нашей страны, как места невероятной опасности, где студентки находятся во власти хищных одногруппников и бессердечных администраторов. Сенатор Патти Мюррей из Вашингтона в 2015 году сказала: «Сейчас по всей нашей стране в некоторых кампусах нарушаются права человека». Прошлой весной, в интервью Teen Vogue, Байден сказал, что после того, как родители отправляют своих дочерей в колледж, они не говорят о своих надеждах на успешную академическую и социальную жизнь своих дочерей: «Они обсуждают лишь то, насколько ей там безопасно».
Я несколько лет писала про сексуальные преступления в кампусах; в сентябре The Atlantic опубликовал мою статью о систематическом попрании прав обвиняемых, и как это подрывает законность, жизненно необходимую для борьбы с сексуальным насилием. Нет никаких убедительных доказательств того, что хищники-социопаты захватили кампусы (одно исследование, делавшее этот вывод, разбито в пух и прах) или что бессердечные администрации университетов регулярно подстрекают таких преступников. Почти все из десятков людей, с которыми я беседовала, – администраторы кампусов, эксперты по высшему образованию, следователи по гражданским правам Департамента образования, профессоры, адвокаты – описывают подавляющее большинство дел как те, в которых участвуют двое студентов на первом или втором году учебы: неопытные в сексе молодые люди по взаимному согласию вступают в отношения под влиянием алкоголя, и их воспоминания впоследствии расходятся.
И несмотря на это, описание кампусов, как мест, полных ужаса, переносится на рабочие места. Лила Тулин из интернет-издания Slate недавно написала, что во время учебы в Стэнфорде у нее совсем другой опыт, нежели описывают политики-демократы. Но из-за того, как они нагнетают ситуацию, женщине стало казаться, что в офисе должно произойти что-то ужасное: «Я начала чувствовать себя уязвимой, как будто часы где-то отсчитывали время до момента, когда я тоже подвергнусь сексуальному домогательству». Если молодые женщины станут подозревать, что коллеги-мужчины, которые проявляют интерес к их работе, в действительности имеют скрытые мотивы, или что боссы мужского пола, желающие дать больше возможностей женщинам-подчиненным, приглашая их в командировки, хотят получить секс, то проигрывают все.
Движение за прекращение сексуальных домогательств на рабочем месте в конечном итоге не остановится на мире знаменитостей, а будет экстраполировано на жизнь простых граждан. Вот только в их случае новостные агентства едва ли проявят столько же осмотрительности. Уверена, это чаще будет напоминать разбирательства на кампусе – речь пойдет о весьма неоднозначных ситуациях, и в условиях слабой доказательной базы перспективы принятия их на веру могут быть просто ужасными. Особенно, если процесс рассматривается как препятствие, а не восстановление справедливости, и если мужчины и женщины будут настороженно относиться друг к другу на рабочем месте. Феминистка профессор университета Норс-Истерн Лаура Кипнис пишет в своей книге «Нежелательные авансы»: «Я не могу придумать лучшего способа подчинить себе женщин, чем убедить нас в том, что насильники прячутся за каждым углом».
Эмилия Иоффе – редактор The Atlantic
Перевод Юлии Малькиной
