Данные – это энергия, жизненная сила, пища и питьё любой современной избирательной кампании. Все, от обыденных (имена, адреса, избирательные округи) до специфических (привычки и интересы), данные играют роль большую, чем эфирное время, рекламные щиты, речи и дебаты. В прежние дни они [данные] подсказывали кандидатам, в какие двери стучать. Теперь здесь задействованы сложные алгоритмы и весьма противоречивые, тщательно выверенные кампании, призванные пробудить в человеке базовые эмоции: надежду, страх, гнев, радость – посредством социальных сетей.
Возможно, эти кампании работают, а, может, и нет. Не имеет значения: сведения, необходимые для их создания, считаются сегодня настолько ценными, что политики готовы замарать руки, чтобы заполучить их. В последние месяцы британская политическая консалтинговая компания Cambridge Analytica, основанная американским миллиардером и создателем Breitbart News, Робертом Мерсером, выбыла из игры после того, как признала факт незаконного получения данных не менее 87 млн (возможно и больше) пользователей Facebook. Компания получила их от академика Кембриджского университета Александра Когана, а тот, в свою очередь, извлёк их из приложения, которое загружает информацию не только о пользователях, но и всех их друзьях и контактах. Эти незаконные данные, по-видимому, использовались, помимо прочих, кандидатами в президенты на выборах 2016 года Дональдом Трампом и Тедом Крузом, а также в кампании по выходу Британии из ЕС «Leave».
Теперь нам нужно задать новый вопрос: были ли сведения также основой отношений между кампанией Трампа и Россией? Около года назад я предположил, что кампания Трампа могла делиться данными с российским Агентством интернет-исследований, командой, которая создавала поддельных личностей и страницы в Facebook, с целью распространения ложных историй о Хиллари Клинтон. Казалось русские точно знали, что делают. С одной стороны, российские специалисты использовали анти-иммигрантские слоганы и сообщения для аудитории, которую потенциально можно было склонить на сторону Трампа, с другой стороны, они нацелили на темнокожих избирателей сообщения, призванные вообще отговорить их от голосования.
Последнее обвинительное заключение, подготовленное по результатам расследования специального прокурора Роберта Мюллера, наряду со странными заявлениями президента Трампа в Хельсинки, предполагает другую гипотезу: Россия поделилась данными с кампанией Трампа, а не наоборот. В заключении объяснятся, что российские хакеры, взломавшие Комитет по выборам в конгресс Демократической партии и Национальные комитет Демократической партии, украли не только печально известные письма, но и данные. «Заговорщики, – говорится в обвинительном заключении, – искали и определили компьютеры в сети обоих комитетов, на которых хранилась информация по президентским выборам 2016 года». Затем они «собирали данные, создавая резервные копии или снимки экрана облачной системы хранения данных Национального комитета Демократической партии» и «перемещали снимки в облачные аккаунты, зарегистрированные ими в этой же системе, тем самым похищая данные».
Другими словами, российские хакеры – современный аналог уотергейтских грабителей 1972 года. Единственная разница – это использованные технологии. Уотергейтские грабители вломились в штаб кандидата в президенты от демократов, чтобы перехватить телефонные сообщения и похитить документы; российские хакеры использовали вредоносное ПО и облачные учётные записи, чтобы достичь тех же целей.
Поделились ли они полученными сведениями с кем-то из предвыборной кампании Трампа? Если да, то расчёт времени очень интересный. В октябре, через пару недель после взлома серверов Национального комитета Демократической партии, журналист New York Times заметил значительные изменения в распределении рекламного бюджета избирательной кампании Трампа. Разумеется, доступ к данным Демократической партии был бы полезен для перенаправления этих расходов. Примерно в то же время Трамп начал использовать любопытный набор заговорщических лозунгов и сообщений, позаимствованных непосредственно с российского телевидения и веб-сайтов. В его речи для митингов и Твиттер аккаунт перекочевали слоганы, чей спектр варьировался от Барака Обамы «основавшего ИГИЛ» до Хиллари Клинтон, которая «начнёт Третью мировую войну». Казалось, у него есть причины полагать, что они сработают.
Важно остановиться и признать, что имеющиеся у нас доказательства не устанавливают подобную связь между российскими хакерами и кампанией Трампа. Расследование Мюллера должно беспрепятственно продолжаться, чтобы прояснить, что из этого произошло, а что нет. Но совместное использование сведений могло бы пролить свет на то, почему российские государственные медиа, российское Агентство интернет-исследований и кампания Трампа делали одни и те же вещи в одно и то же время. Такой поворот событий мог бы объяснить, почему в Хельсинки Трамп, похоже, чувствовал себя обязанным Владимиру Путину, почему хотел поговорить с ним без свидетелей и почему он так не расположен признать российское вмешательство. Это также открыло бы причину чрезмерных и неточных слов Трампа о величии его победы на выборах: он сам считает, что русские помогли ему победить. Он опасается, что это сделает его президентство нелегитимным. И он прав.
Перевод – Екатерины Щербак