Европу буквально захлестнула волна национализма. В разных уголках континента громогласно звучат националистические лозунги, а правые партии активно расширяют свои ряды. Особенный размах процесс принял в странах Восточной Европы. Если на западе ЕС ультраправая идеология считается моветоном, по крайней мере, среди образованного населения больших городов, то на востоке среди ее сторонников можно встретить и академиков, и поп-звезд, и телеведущих центральных каналов. То есть представителей элит безо всякого намека на приставку «контр».
Более того, в последние годы европейская пресса все чаще говорит о существовании ультраправого интернационала, где националисты всех мастей объединяются для борьбы со своими левыми и либеральными оппонентами. Кто не с нами, тот против нас – простой лозунг, понятный и близкий всякому озлобленному обывателю.
Сходите на любой правый митинг в любой европейской стране, посмотрите видео митингов на Ютубе, вслушайтесь в страстные речи приверженцев правого крыла. Едва ли вы услышите ответ на вопрос о конечной цели их борьбы – ведь главное не за что, а с чем и против кого вести борьбу. Благо, проблем и острых углов в современном обществе предостаточно. Можно выступить против коррупции, против миграции, против национальных меньшинств, против сексуальных меньшинств, и конечно же, против преступности и терроризма, а заодно мультикультурализма и ислама – якобы их первопричин. А ежели кому этого недостаточно – можно сходить в архив и накопать что-нибудь эдакое.
Теперь за слова «Польша» и «концлагерь» сказанные в одном предложении, вы рискуете получить три года тюрьмы.
Вот, например, Польша потребовала от Германии возмещения убытков, нанесённых Третьим Рейхом во время Второй мировой войны. Убытки, разумеется, были, и колоссальные, и оценив вред, причинённый экономике и народу, польский Сейм вынес вердикт – репарации в размере 850 млрд. долларов. В Берлине все услышали, взвесили и ответили, что вопрос военных выплат считают закрытым.
Однако это лишь капля в море польского национализма. Много шума наделал принятый недавно закон об Институте национальной памяти или как его окрестили в прессе «антибандеровский закон». Теперь за слова «Польша» и «концлагерь» сказанные в одном предложении, вы рискуете получить три года тюрьмы. Это конечно утрирование, но сути не меняет. Кому нужна свобода слова, если это идёт в разрез с идеями о великой нации.
Территориальные претензии у поляков тоже имеются. Причем, в случае Польши, под поляками подразумеваются не только политические круги, но и рядовые граждане, которые воспринимают территории западной Украины и Литвы как незаконно отнятые у Польши. Удивительно ли, что изображения Мемориала орлят во Львове и Святых ворот в Вильнюсе появилось на макетах новых паспортов, выход которых приурочили к 100-летию независимости Польши.
Не будем забывать и польскую реформу судебной системы, дающую министерству юстиции полномочия вертеть этой системой, как ему заблагорассудится, и которую, к слову сказать, резко осудили в Евросоюзе как антидемократическую и нарушающую независимость правосудия. В общем, «Право и справедливость» целеустремленно творит историю, и получается у них впечатляюще, но, увы, как-то двусмысленно.
Теперь спустимся немного вниз по карте. Словакия. Здесь в начале марта развернулся майдан. Поводом выманить граждан на улицы стало убийство журналиста Яна Куциака, расследовавшего связи правящей элиты с мафией, и его подруги Мартины Кушнировой, а также последующее освобождение подозреваемых из-под стражи за неимением улик. В результате спустя две недели протестов премьер Роберт Фицо и ещё несколько министров ушли в отставку, а вакантное место занял Петер Пеллегрини, которому было поручено сформировать стабильное правительство. Но и это не успокоило взволнованные массы. Словаки называют Пеллегрини последователем экс-премьера и уверены, что его назначение ничего не изменит. Однако несмотря на требования досрочных выборов, 22 марта президент Андрей Киска утвердил Пеллегрини в должности и одобрил новых членов кабмина.
Как видим, смены власти толком не получилось, правящая коалиция удержала позиции, пожертвовав лишь одной фигурой. Хорошо это или плохо, покажет время, но развивайся ситуация иначе, Словакия рисковала бы получить правых радикалов вместо умеренных националистов. Для страны, которой навязывается тот или иной выбор, естественно этот выбор и ненавидеть. Да и сам факт протестов по случаю освобождения людей, чья вина не была доказана – акт заведомо тоталитарный.
Теперь, чтобы не ходить далеко, взглянем на Чехию, где осенью прошлого года прошли парламентские выборы. И что же мы видим? А видим мы все то же самое: Андрей Бабиш, партия Акция недовольных граждан, правоцентрист, намерения – бороться с миграционной политикой ЕС.
Идем дальше. Венгрия. Тут все напоминает польские мечты о великой Речи Посполитой. Будапешт, как и Варшава, потерял после Первой мировой значительные территории, которые вопреки присутствию на них также румын, украинцев, словаков, немцев, считает исконно своими, а стало быть, незаконно отнятыми. Пока действия по их возвращению ограничиваются такими, на первый взгляд, безобидными акциями как, «Самоопределение для Закарпатья» под стенами украинского посольства в Будапеште; выдача с 2010 года гражданства этническим венграм, проживающим за пределами страны; вывешивание на здании венгерского парламента флага Секейского края и, наоборот, вывешивание венгерского флага в румынской Трансильвании. Тут стоит пояснить, что этот самый Секейский край является непризнанной автономией на территории Румынии, где проживает 1,2 млн. венгров секеев. Таким образом, венгры составляют самое численное этническое меньшинство в Румынии – 6.5% от общего числа населения. Эта политика позволяет премьер-министру Виктору Орбану сохранять популярность. Отчасти его успехи основаны на выдаче венгерских паспортов – новые граждане получили право голосовать на выборах, так за кого же еще им голосовать.
Впрочем, как бы ни страдала Румыния от претензий соседней Венгрии, Бухарест и сам не так прост. Здесь лидеры мыслят масштабней – они хотят не просто оттяпать кусочек соседней Молдовы, они ратуют за поглощение целого государства, утверждая, что никакого молдавского народа не существует вовсе, а на самом деле молдаване – лишь часть румынского этноса. И как ни странно, сторонников этой идеи хватает и в Молдове – и среди народных масс, и на самом верху в молдавской политике.
Таким образом, приходится констатировать, что на востоке Европы формируется своеобразный единый правый фронт. Он столь же един, каким был при распаде Варшавского блока и СЭВ или в период совместного движения восточноевропейских стран в ЕС. Однако с тех пор, как все геополитические цели были достигнуты, и экономика пошла на подъем, Восточная Европа направила свои амбиции и энергию уже против Евросоюза. Теперь Брюссель обвиняют в чрезмерном мультикультурализме и лояльности к мигрантам, которые приведут к потере национальных ценностей и засилью мусульман. Это свидетельствует о том, что в либеральных ценностях ЕС его относительно молодые члены видят угрозу собственным интересам и безопасности. Так что не зря многие эксперты называют главной угрозой целостности ЕС именно противостояние Востока и Запада в миграционной политике.
Сегодня Чехия, Польша, Словакия и Венгрия, изначально в штыки встретившие идею приема беженцев и проигнорировавшие квоты на их размещение, готовы объединиться в этой борьбе против неугодных им мигрантов. По словам Андрея Бабиша, на их стороне находится также федеральный канцлер Австрии Себастьян Курц.
Вывод неутешителен: радикальный национализм с каждым годом все сильнее завладевает умами европейцев.
Западная Европа терпимо относится как к беженцам, так и к мусульманам в целом. Согласно данным многих опросов, негативное отношение к мигрантам там выказывает около 30% населения, в то время как на востоке этот показатель достигает 80%. Причиной таких различий может служить элементарная привычка. Западная Европа, по сути, состоит из бывших колониальных империй, которые после распада были заполнены переселенцами. Потому и к проблеме беженцев там относятся терпимее.
Однако влияние Востока не проходит бесследно. Глядя на успех правых партий в Восточной Европе, их западные коллеги чувствуют себя все уверенней. «Альтернатива для Германии», «Национальный фронт» во Франции, Австрийская народная партия, Шведские демократы, «Истинные финны» – благодаря поддержке и сотрудничеству с восточными партнерами они получают все больше влияния на просторах Евросоюза. Вывод неутешителен: радикальный национализм с каждым годом все сильнее завладевает умами европейцев. И какими бы рассуждениями о мигрантах не прикрывался этот националистический ренессанс, главным итогом станет актуализация взаимных территориальных претензий и стремление к построению на месте Евросоюза национальных империй.
Екатерина Щербак
