В самой большой стране Восточной Европы демократия дала трещину. 14 месяцев назад к власти в стране пришли консерваторы. Дело привычное – консерваторов в Европе много, и они часто выигрывают выборы. То есть, ничего такого необычного 14 месяцев назад в Польше, казалось, не произошло. Однако для тех, кто знает Польшу, ее прошлое и настоящее, было ясно – произошло. В стране грядет столкновение двух цивилизаций, и трещать польской демократии в процессе этого столкновения по всем ее швам. Некоторые указывают на личность Ярослава Качиньского, лидера партии «Закон и Порядок», пришедшей к власти два года назад, как на главную причину постигших Польшу бед с демократией. Действительно, господин Качиньский – лидер грозный, во всем любит порядок – и в польском обществе в первую очередь. Спорить не любит, потому как считает свои суждения правильными, а если так, то чего их обсуждать. Иными словами, сегодня личность господина Качиньского в европейской демократии действительно находится на самом краю фола. Но все же не он является самой большой польской проблемой. Есть у Польши проблемы побольше и посложнее.
Правление консервативного большинства, оформленное по всем законам на выборах, имевших место 14 месяцев назад, оказалось под угрозой.
Главная польская проблема заключается в демографии, социологии, антропологии и, конечно, экономике. После крушения социализма в 1989 году страна до сих пор переживает коренные изменения. Самым большим из этих коренных изменений, которое никак не может прекратиться, является то, что из Польши уезжают поляки. Подавляющее большинство из них никогда в страну уже не вернутся. Уезжают лучшие – самые образованные, талантливые, работящие, те, у кого есть профессия – уезжает промышленная и интеллектуальная основа государства. И так уже почти 30 лет. Сколько миллионов поляков уехало из Польши после крушения социализма, неизвестно. Посчитать людей в свободном мире очень сложно, ведь двигаются они в нем абсолютно свободно, живут, где хотят и когда хотят. Бесспорно одно – все, кто может, из Польши едут, и процесс этот не останавливается, потому как там – за рекой Одер – платят в три раза больше. И пока есть эта разница в три раза, поляки будут ехать за Одер. Германия, Великобритания, Франция и многие другие западноевропейские страны стали для миллионов поляков вторым домом. В Польше не только мало платят, но там и нет работы – хорошей работы. Страну за годы построения капитализма полностью деиндустриализировали. Никаких машин, кораблей и самолетов здесь больше не строят, кино не снимают, наукой не занимаются. В Польше теперь занимаются сельским хозяйством, торговлей и государственной службой – другой работы в стране, по большому счету, нет. Больших городов, кстати, в Польше всегда было немного. По сути, их было всего два – Варшава и Краков. По украинским меркам Варшава – это Харьков, а Краков – это Львов. Только в Харькове даже сегодня промышленный и научный потенциал будет побольше, чем в Варшаве и Кракове вместе взятых. В Польше сегодня проживает диспропорционально много пенсионеров, крестьян и жителей провинции. Им некуда ехать, они заграницу не уехали, они остались дома. Сегодня они в Польше самый большой электорат. Эти люди в основной своей массе консервативны, набожны и не любят тех, кто не из их среды. Идеальная электоральная масса для таких политиков как господин Качиньский. В Польше также никогда нельзя забывать о католическом факторе. Нет в Европе более католической страны, чем Польша, и нет среди христианских религий более консервативной, чем католицизм. Если подбить все вышесказанное в одно целое, то консерватизм в Польше является основополагающим и естественным состоянием души большей части оставшегося в стране населения. А ведь демократия и есть правление большинства. И если провинциальное большинство хочет видеть у власти в стране Ярослава Качиньского, а столичное меньшинство считает его узурпатором, то согласно всем правилам демократии чихать господин Качиньский может на варшавскую публику с большой демократической колокольни. Такая вот на данный момент времени в Польше социология, антропология и демография, а господин Качиньский дитя их законное.
Тем не менее, правление консервативного большинства, оформленное по всем законам на выборах, имевших место 14 месяцев назад, оказалось под угрозой. Демократия в Польше дала трещину. Агрессивное и небольшое меньшинство, пользуясь своим проживанием в столице и, следовательно, близостью к зданиям центральной власти, начало ломить польскую демократию через колено самым грубым образом. Качиньский – законно избранный лидер польского народа. Возглавляемая им политическая сила одержала на выборах самую впечатляющую за всю историю современной Польши победу. У него конституционное большинство в парламенте и оно, это большинство, было избранно польским народом на абсолютно свободных и демократических выборах. То, что большинство польских избирателей – люди консервативные, к делу не имеет никакого отношения. Они имеют такое же право голоса, как и люди либеральных взглядов, вот они этим правом голоса и воспользовались. Если какие политические деятели в Европе имеют какое недовольство, то думать по этому поводу им нужно было раньше. Думать им надо было, когда польская экономика превращалась из развитой в недоразвитую, а миллионы либерально настроенных и образованных поляков из страны уезжали, потому как в Польше им элементарно нечего было есть. А теперь они выражают удивление и возмущение тем фактом, что господин Качиньский нарушает в стране демократию. Никакую демократию господин Качиньский в Польше не обижает. Он ею сегодня пользуется, потому как она целиком на его стороне, за него голосует подавляющее большинство страны. Демократию как раз попирают те варшавские жители, которые громят сегодня здание польского парламента, где находятся кнопки с компьютером необходимые для принятия законов.
В возникшую трещину демократии немедленно ринулись несколько тысяч особо продвинутых варшавян, тех, которые ненавидят Качиньского больше Гитлера.
Варшава в Польше – это островок либеральной Европы в консервативном болоте провинциализма. Варшавяне – самые либерально настроенные люди в стране, они самые европейские поляки. Многие горожане разговаривают на иностранных языках, причем прямо на улице – вещь в польской провинции неслыханная. Большая часть оставшейся в стране творческой, технической и другой интеллигенции проживает именно в Варшаве, ведь это единственное место в стране, где они могут найти достойную работу. Остальная Польша в этом смысле чистая Сахара. В этом смысле Варшава очень напоминает Киев. Киев – это Европа, остальная Украина это болото. Так цинично в нашем государстве рассуждают многие. Все знают, что хорошая работа есть только в Киеве. Ну, или в Лондоне, но туда ехать сложнее. В Польше то же самое, только в Лондон ехать проще. Продвинутые варшавяне ненавидят Качиньского как Гитлера. Вероятно, во многом они правы на его счет, но ведь в стране демократия, и сами они за демократию выступают в первую очередь. Так как же тогда можно ее таким циничным способом попирать. Объясним конкретно о произошедшем в Польше попирании.
На прошлой неделе в парламенте должны были принять государственный бюджет на следующий год. Ввиду того, что у политической силы диктатора Качиньского в сейме абсолютное большинство, он может принимать такой бюджет, какой он пожелает, так работает демократия – у него большинство. Оппозиционные депутаты сейма в количестве двух десятков человек неожиданно заблокировали трибуну спикера и парализовали работу парламента. Такого в истории польского парламентаризма не было никогда. Ошалевшее от неожиданности большинство решило перейти в соседнее помещение и проголосовать там. Однако в соседнем помещении не имелось автоматической системы регистрации голосов, и потому голоса считали пальцами. И то, и другое происшествие того дня в парламенте находятся в серой зоне закона, потому как закона для такого случая в Польше еще не написано. Очевидно, никому в стране не могло прийти в голову, что такое может случиться. Ну вот, случилось – а закона нет. Польская демократия сломалась. В возникшую трещину демократии немедленно ринулись несколько тысяч особо продвинутых варшавян, тех, которые ненавидят Качиньского больше Гитлера. А он еще по глупости заявился в парламент зачем-то. Ну, они его там взяли в осаду, и сидел бедный фюрер в осаде чуть ли не полночи, пока его не отбила родная полиция. Случись такой конфуз в каком-нибудь Пшемысле, на помощь Качиньскому выдвинулся бы весь город под руководством местного духовенства и варшавским интеллигентам набили бы физиономию за считанные минуты. Но дело было в Варшаве и тут демографическо-социальное устройство страны сыграло с польской демократией злую и ехидную шутку. Демократию вершили несколько тысяч человек, сегодняшнюю Польшу совсем не представляющие. Плохая та Польша, что в Пшемысле, или хорошая, не имеет никакого значения. Для вас плохая, для меня хорошая – дело вкуса, но их, «пшемыслян», в стране больше, намного больше.
Журналисты-то в Польше все варшавские.
В Польше кризис демократии. Она трещит, как на законодательном уровне, так и на человеческом. Ситуация осложняется журналистами. В основном, они в обществе занимаются демократией, они ее совесть. Но тут тоже возникает проблема. Журналисты-то в Польше все варшавские. Нет, ну, конечно, журналисты есть и в Пшемысле, только кто их за людей умных держит. Смотрите выше – все умные люди давно уже живут в Варшаве, потому как там лучше платят. Варшавские журналисты видят ситуацию в основном по-варшавски, то есть, Качиньский – это Гитлер. Причем должен заявить, что автор этих строк где-то с ними согласен, но его мучит вопрос: а что же делать с этими, из Пшемысля. Они ведь тоже граждане, и, опять же, их больше. По большому счету, Польша гораздо больше их страна, чем «варшавских». Из-за этого журналистского казуса отражение демократии в польском обществе сильно искажено. А трещину, которую дала демократия, в этом зеркале вообще некоторые видят не иначе, как ужасающий раскол страны, окончательный и безповоротный.
Стране предстоит тяжелое и долгое разбирательство между «варшавскими» и «пшемыслевскими» в том, что есть демократия и какой она должна быть в Польше. А ведь еще совсем недавно казалось, что с чем-с чем, а с демократией в Польше все хорошо. А оно вон, как получилось.
