В 1961-м грянула жесточайшая стычка между премьер-министром и бывшим министром Онг Эн Гуаном, тоже членом ПНД, который победил на дополнительных выборах со столь большим перевесом, что в этом возможно было усмотреть настоящий политический саботаж, устроенный Лим Чин Сионгом и его прокоммунистическими соратниками, образовавшими вскоре партию «Барисан Социалис» – или, в переводе, Социалистический Фронт. Генеральным секретарем Фронта сделался Лим. Казалось вероятным, что на очередных всеобщих выборах «Барисан Социалис» одержит убедительную победу.
Раскол в рядах ПНД настал после того, как 27 мая 1961 года премьер-министр Малайской Федерации Тунку (династический титул, примерно соответствующий русскому «Его Величество») Абдул-Рахман выразил в своей речи надежду, что Сингапур, Малайя и Британские области на острове Борнео найдут общий язык, обретут надлежащее взаимное понимание и начнут политическое и экономическое сотрудничество. Невзирая на туманные общие фразы, было ясно: впервые в истории Тунку всенародно одобрил мысль о малайско-сингапурском слиянии – слиянии, долгие годы воспринимавшемся всеми партиями Сингапура как нечто маячившее в самом отдаленном будущем.
Премьер-министр Ли принял речь Тунку с восторгом. А Лим Чин Сионг со товарищи немедля учинили политические происки, приведшие спустя месяц к открытому мятежу ПНД. Лим и ему подобные тоже стремились к слиянию – только не под началом Тунку, а под красным знаменем победоносного пролетариата. Нужно было, чтобы сперва и в Сингапуре, и в Малайе взяли верх крайне левые силы. А поскольку Тунку весьма энергично преследовал и коммунистов, и прочие подрывные элементы, передача вопросов государственной безопасности в руки Малайской Федерации равнялась бы политическому смертному приговору для Лима и его единомышленников. И Лим решительно взялся за дело.
В Сингапуре вспыхнули ожесточенные политические стычки, с минуты на минуту грозившие вылиться в открытые вооруженные столкновения. И здесь пора бросить взгляд на то, что предшествовало нежданному заявлению Тунку.
Абдул-Рахман всегда был непреклонным противником включения Сингапура в состав Малайской Федерации – по вполне понятным причинам свойства этнографического, культурного, экономического и политического. Малаец и мусульманин, предводитель партии, состоявшей преимущественно из малайцев, он понимал вероятные последствия подобного шага. Общее число китайцев, населявших Малайскую Федерацию, разом выросло бы до без малого 4 000 000, а малайцы очутились бы в меньшинстве. Вся малайско-мусульманская культура, все управление полуостровом могли оказаться под угрозой. Мало того, лишь немногим ранее завершилась долгая борьба с партизанами-коммунистами, и Абдул-Рахман отнюдь не стремился принимать на себя ответственность за сингапурский «рассадник» левых агитаторов, саботажников и воинствующих профсоюзных деятелей – не говоря уже о том, что галопировавшая сингапурская безработица успела сделаться притчей во языцех. Как заявил Тунку в беседе с газетными корреспондентами, Сингапур – весьма «трудный ребенок», и делаться его приемным отцом вовсе незачем.
В то же время Абдул-Рахман признавал: не обращать на строптивое дитя ни малейшего внимания просто нельзя – иначе оно отобьется от рук полностью и натворит нехороших дел. Сколь ни заманчивой выглядела политика взаимной изоляции, она оставалась немыслимой: чересчур уж много общего было у обеих стран. И как отдельное государство Сингапур едва ли мог удержаться на плаву в экономическом смысле. Будучи, по сути, торговым перевалочным пунктом для Юго-Восточной Азии, Индонезии и Малайи, он страдал от набиравшего силу экономического национализма этих стран, старавшихся создавать собственные «торговые площадки». Сингапурский порт еще как-то служил своей цели, но особых надежд на будущее не оставалось. Кроме того, население Сингапура – при самом низком уровне смертности во всей Азии – увеличивалось на 3 ½ процента ежегодно. Число безработных превышало 50 000, а учитывая людей, пробавлявшихся случайной поденщиной, достигало и 100 000, или одной пятой от общего количества трудоспособных островитян.
Видимо, Тунку рассудил так: если Сингапур войдет в состав Федерации, многие неприятности будет возможно устранить – по крайней мере, подстегнуть развитие острова путем совместного хозяйственного планирования. А тогда выиграет и вся Федерация.
Недоверие Абдул-Рахмана к премьер-министру Ли Куан Ю понемногу рассеивалось, а после того, как в апреле 1961 года, после дополнительных выборов и победы Онг Эн Гуана, ПНД начала разваливаться под яростным натиском левых сил, Ли Куан Ю убедился: только слияние с Малайской Федерацией способно спасти Сингапур. И, видимо, Тунку, со своей стороны, уразумел: только его вмешательство способно спасти Сингапур от экстремистов, действующих по наущению из Пекина.
Как бы там ни было, Абдул-Рахман принял роковое решение – и в Сингапуре закипели политические баталии.
Той осенью Законодательная ассамблея Сингапура не заседала. Премьер-министр Ли мог на время позабыть о мятежном Социалистическом Фронте и заняться вопросом о слиянии с Малайской Федерацией. Оба премьера пришли к согласию касаемо общих принципов объединения и создали комиссии по дальнейшей их разработке. Далее Тунку повел переговоры с британским правительством, предложив, если Сингапур вольется в Малайскую Федерацию, использовать сингапурскую военно-морскую базу и далее, согласно договору, по усмотрению британской стороны, «ради того, чтобы сохранять мир в Юго-Восточной Азии».
Между тем сингапурская Ассамблея собралась и приступила к обсуждению правительственного «Меморандума об основных условиях слияния Малайской Федерации и Сингапура». Многие пункты меморандума были известны ранее, однако полный текст оказался обнародован впервые.
Обсуждение затянулось на несколько недель. Социалистический Фронт яростно возражал против каждого положения в документе, утверждая, будто после присоединения к Федерации китайцы превратятся в граждан второго сорта. Не желал «Барисан Социалис» и передавать малайскому руководству заботу о государственной безопасности Сингапура. По тактическим соображениям китайцы не отвергали саму идею слияния с Федерацией, а призывали к «полному» объединению и «полному» равенству Сингапура с прочими государствами-членами Федерации. ПНД ответила: полное слияние было бы несовместимо с политической действительностью и лишило бы Сингапур предполагаемых привилегий, включающих в себя право контролировать образование и трудоустройство, а также вопросы, относящиеся к гражданству. При «полном» слиянии с Федерацией сотни тысяч сингапурцев лишились бы, согласно федеральному законодательству, малайского гражданства – то ли будучи по рождению иностранцами, то ли по незнанию малайского языка. Но если Сингапур сохранит особый статус, говорилось далее, все островитяне автоматически сделаются малайскими подданными.
Препирательства завершились 8 декабря. Тридцать три голоса были отданы в пользу слияния. Вполне предсказуемо, среди них оказались голоса Лим Ю Хока и шести других умеренных представителей оппозиции. Столь же предсказуемо, все члены партии «Барисан Социалис» покинули собрание загодя.
Но истинное объединение оставалось вопросом грядущего. Премьер-министр без устали твердил: следует получить народное одобрение, провести плебисцит – или, как предпочитают выражаться ныне, референдум. Удайся этот замысел – итоги могли оказаться неутешительными. Победу ПНД «приветствовали» бы волной стачек, воспоследовали бы внеочередные всеобщие выборы – и мысль о слиянии привелось бы отложить в долгий ящик на время неопределенное.
Не киши Сингапур несметными китайцами, не пропитайся он китайским духом насквозь – естественное течение послевоенных событий окончилось бы его спокойным присоединением к Малайскому полуострову. Вопроса об экономической устойчивости не возникало бы вообще, о ней позаботилось бы федеральное правительство. Однако возросшая мощь и воинственность Пекина придали проблеме сингапурских китайцев масштабы международные – ибо китайская стратегическая разведка не покладая рук работала над обращением островитян в коммунистическую «веру». Лим Чин Сионг выступал не просто левым сингапурским политиком, а действенным орудием внешней политики, проводившейся маоистами. Ибо повторим уже сказанное выше: кто владеет Сингапуром – владеет важнейшими проливами, а кто владеет проливами – распоряжается всем судоходством в Индийском океане. Современники вяло гадали: а не является ли упомянутый Лим членом Китайской Коммунистической партии (КПК), а вдобавок еще и умелым агентом китайского генерального штаба? Ныне, по прошествии многих лет, едва ли возможно сомневаться в этом.
Поскольку с 1951 года Сингапур официально числился уже не колонией, а всего лишь самоуправляемым государством в составе Британской империи, британцы при всем желании не смели вмешаться в течение сингапурских дел с надлежащей решительностью. Тогдашнее международное сообщество немедля разразилось бы нескончаемыми «антиколониальными протестами» – как оно уже было, например, при подавлении лютейшего мятежа, учиненного в британской Кении революционерами из движения «мау-мау». Лишь крайняя, поистине последняя необходимость понудила бы англичан применить силу.
Но что-то у китайцев не заладилось. Определенные сведения отсутствуют и по сей день. Разумно предположить: если китайская разведка трудилась не покладая рук, то и британская с американской своих рук отнюдь не складывали. Трудно сказать, какими путями Запад воздействовал на умы сингапурских «народных масс», однако в 1963 году, в итоге проведенного, наконец, референдума, Сингапур слился с Федерацией Малайзия. Одновременно туда вошли Малайская Федерация и бывшие британские колонии Борнео и Саравак.
Впрочем, уже 7 августа 1965 года Сингапур столь же успешно вышел из состава Малайзии, а 9 августа провозгласил свою полную независимость.
Так сорвалась давняя китайская попытка взять под контроль стратегически важнейшие проливы. Но, учитывая, что с наидревнейших времен Китай выступал великой цивилизаторской державой и помня о его исторически недавнем прошлом, когда страна пала жертвой западного колониализма, задаешься неизбежным вопросом: а с какой, собственно, стати должны китайские руководители спокойно глядеть, как Индийским океаном и его морями самовластно распоряжаются США и прочие западные «попечители» океанских угодий, ныне решающие, например, где и когда китайским рыболовам дозволяется забрасывать свои сети в соленые воды?
Ежегодный прирост китайского оборонного бюджета выражается ныне двузначными цифрами – а объем китайского промышленного производства, невзирая на пагубное воздействие всемирного кризиса, в ближайшее время станет увеличиваться на 8 – 10 процентов ежегодно.
Китай догоняет США медленно, и все же достаточно быстро, чтобы насторожить американцев и дать им понять: ваше господство не вечно. Китай разрабатывает ракетные и космические программы, обнаруживает искусство сдерживания, умело расставляет перед США преграды. В будущем флоту США окажется рискованно высылать ударные авианосные группы куда и когда заблагорассудится – особенно, к берегам Азиатского континента. И, наконец, само географическое положение Китая, простершегося в самом сердце Азии, – совокупно с его растущим военно-морским флотом и расцветающей экономикой, – вынудит США постепенно распроститься со своим прежним влиянием в тамошних краях.
