Десятилетия первой холодной войны сделали Соединенные Штаты великой всемирной морской державой – но первая холодная война понемногу отступает в историческое прошлое, а Китай с тех пор вырос и экономически и политически, воспользовавшись тем, что Америку засосала иракская и афганская военная трясина. Новый, более сложный миропорядок возникает в Евразии.
Военно-морской флот США давно уже достиг пика своей возможной мощи – и ныне стоит лицом к лицу с возрастающей мощью китайской. Западному господству на просторах Индийского океана рано или поздно может прийти конец. Сегодня Китай производит и покупает в несколько раз больше подводных лодок, чем Соединенные Штаты – разгорелась настоящая кораблестроительная и приобретательская лихорадка. Разумеется, количество – это еще далеко не всё, но и количество играет свою роль.
В укреплении китайской армии и флота нет ничего преступного. Нынешний Китай – не Иран, и уже много лет вовсе не грозит уничтожить какую бы то ни было страну.
С древнейших времен Китай опасался всевозможных сухопутных нашествий. Великую Китайскую Стену воздвигли еще в третьем столетии до Р. Х., дабы преградить путь завоевателям-тюркам. А в середине двадцатого столетия Китай с тревогой ждал советского вторжения: дружба с «великим северным соседом» пошла врозь. При Мао Цзэдуне китайский оборонный бюджет предусматривал в основном содержание наземных войск, а флоту перепадали сущие крохи. Но с развалом Советского Союза былые тревоги миновали. В последние годы китайские дипломаты не щадят усилий, улаживая давние споры о государственных границах со своими соседями.
На протяжении всей истории государства осуществляли экспансию, обходя моря и пересекая их, чтобы властвовать сопредельными пространствами соленых вод: Эллада стремилась овладеть Эгейским, Рим – Средиземным, Соединенные Штаты – Карибским морем. И, согласно этой логике, теперь настал черед Китаю бороться за владычество над морем Южно-Китайским.
Споры, ведущиеся ныне касаемо рыбной ловли в территориальных водах Южно-Китайского моря, пока что и сравнивать нельзя с серьезной игрой на огромные ставки, ведшейся в тамошних краях несколько десятилетий назад, – и все же, Китай остается Китаем. Полезно бросить взгляд в не столь уж далекое прошлое, чтобы лучше и точнее предвидеть вероятные повороты сегодняшних событий.
Ибо нельзя упускать из виду одно обстоятельство, имеющее огромную важность: некое «ползучее вторжение», начавшееся давным-давно, продолжается, приезжие китайцы медленно и верно становятся кое-где преобладающей народностью.
На морской артерии, соединяющей Тихий океан с Индийским, связывающей Азиатский материк с Индонезийским архипелагом, остров Сингапур искони занимает исключительно важное стратегическое положение. Кто владеет Сингапуром – владеет важнейшими проливами, а кто владеет проливами – распоряжается всем судоходством в Индийском океане и в западной части океана Тихого.
Когда 6 февраля 1819 года сэр Стэмфорд Раффлз (Sir Stamford Raffles) учредил на острове первую торговую факторию, сингапурское население состояло всего лишь из нескольких сотен малайцев. В 1867 году Сингапур сделался британской колонией.
К 1960 году численность сингапурцев достигла без малого двух миллионов.
И три четверти островитян были китайцами, выходцами с материка.
Британские колониальные власти не тревожили китайских поселенцев, крепко связанных с родной землей и языком, и культурным наследием, и обычаями. Но китайцы, подобно древним грекам, вообще-то склонны считать свою культуру явлением высшего порядка (особенно по сравнению с малайской), а когда в самом Китае у власти оказались коммунисты, и страна снова сделалась великой державой, сингапурские китайцы возгордились безмерно.
Правда, тогдашний премьер-министр Ли Куан Ю, получивший образование в Англии, всемерно старался поднять престиж малайского языка и малайской культуры, – но все же в большинстве своем сингапурские китайцы, воспитанные в родной среде (и при этом, увы, зачастую остававшиеся неграмотными), продолжали глядеть на малайцев свысока. Этим людям ежедневно «промывали мозги» и пекинское радио, и две главные китайские газеты, выходившие исполинскими тиражами и распространявшиеся в Сингапуре. Газеты были, разумеется, чисто партийными, страницы их посвящались либо неудержимому восхвалению коммунистического, либо яростному обличению всякого иного образа жизни.
И миллионное китайское население Сингапура быстро созревало для действий вполне определенного рода. Повторяем: Сингапур имел и сохраняет особую стратегическую важность. В Сингапуре находились Дальневосточный штаб военно-морских сил Великобритании вкупе с единственной флотской базой, которой англичане располагали к востоку от Адена. С англичанами тесно сотрудничали американцы, чей Седьмой флот периодически посещал упомянутую базу.
А в 500 милях к северу Южный Вьетнам уже вовсю отбивал непрерывные нападения партизан-коммунистов, коих поддерживали одновременно и Ханой, и Пекин. И всего в нескольких милях к югу от Сингапура начинается необозримый индонезийский архипелаг, находившийся в те дни под изрядной и столь же непрерывной коммунистической угрозой. Стоило коммунистам взять верх в Южном Вьетнаме или в Индонезии – китайские пропагандисты, ведшие упорную работу в Сингапуре, учетверили бы свои усилия – и достигли желаемого. Ибо китайцы сочли бы, что под рукой Пекина жить окажется и легче, и веселее
Сингапур, подобно множеству иных государств, оказался охвачен революционными веяниями, ускорившими крушение колониальных империй, повсеместно сотрясшими феодальный либо капиталистический уклад. Малайский национализм, распространявшийся по всему региону, в Сингапуре корней пустить не сумел: отсутствовала почва – и этническая, и культурная. Зато прижились идеи антиколониальные и социалистические – население потребовало перемен, и общественных, и политических.
Социалистические учения – от умеренных до ортодоксально-марксистских – сыскали множество приверженцев среди китайских старшеклассников и рабочих. Ободренные успехами, коих Китай достиг под железной рукой Мао Цзэдуна, коммунисты захотели забрать власть над Малайским полуостровом и ввергли его в череду свирепых партизанских войн, растянувшихся на целое десятилетие. А «красные» обитатели Сингапура начали собственную террористическую кампанию. В средних школах и профессиональных рабочих союзах изобиловали китайские шовинисты. Пропаганда ширилась, там и сям вспыхивали забастовки либо настоящие мятежи, сыпались недвусмысленные угрозы, происходили поджоги, убийства, саботаж. Во время студенческих волнений 1956 года 13 человек погибло, 140 получили ранения. После этого правительство Лим Ю Хока бросило за решетку нескольких зачинщиков, и сингапурский «рассадник заразы» на время присмирел.
Между тем приверженцы марксизма нашли себе сочувственную поддержку в рядах левой Партии Народного действия (ПНД), возглавлявшейся Ли Куан Ю – «социалистом-интеллектуалом», говорившим: «я не коммунист, однако и не антикоммунист». ПНД возмутилось тем, что студенческих главарей отправили в тюрьму без суда и следствия (согласно закону о чрезвычайном положении, такое допускалось) и шумно потребовала их освобождения. Ли Куан Ю настоял на том, чтобы последний по счету британский губернатор дозволил немедленно выпустить задержанных – включая убежденных и активных коммунистов Лим Чин Сионга и Фонг Сви Суана. Немного позже, сделавшись премьер-министром, Ли Куан Ю назначил обоих на своего рода министерские синекуры, в качестве «политических секретарей». Так двое крайне левых китайских шовинистов не просто получили свободу, но и обрели отличную возможность невозбранно действовать на политической арене.
Видимо, Ли Куан Ю смотрел на дело иначе – вряд ли он собирался «спускать с цепи» махровых марксистов. Скорее, он полагал, будто Лим Чин Сионг набрался за тюремной решеткой ума-разума и, под надлежащим присмотром, способен оказаться полезным. Лишь годом позже премьер-министр убедился: Лим попросту ведет собственную игру «во имя всемирной революции», оставаясь одним из главнейших «легальных» предводителей малайской коммунистической партии.
Деловые сингапурские круги дрогнули и поежились, однако в целом ПНД завоевывала все большую народную поддержку, а на китайских шовинистов принятая партией программа развития «малайского народного начала» не произвела особого впечатления. Коммунистические элементы упорно проникали на важнейшие должности в главнейших профсоюзах и становились всё более воинствующими. Правительство опомнилось – хотя с немалым опозданием, – приостановило действие законов, благоприятствовавших профсоюзному экстремизму, начало разрабатывать План экономического развития. Великобритания предоставила Сингапуру самые разнообразные ссуды и займы, на остров стали обращать большее внимание западные промышленники. Ли Куан Ю постепенно стяжал себе известность как разумный, умеренный политический деятель. Это, само собой, отнюдь не прибавило ему популярности среди «левых» китайцев, коих в Сингапуре было великое множество.
