Ведущий Тан Робертсон: И как вы оцениваете работу Обамы на президентском посту?
Ларри Саммерс: Полагаю, историки вспомнят президента Обаму добром.
Думаю, историки, что будут писать свои трактаты в 2050-м, скажут: по всем показателям экономическая статистика была осенью 2008 года хуже, чем осенью 2009 года или осенью 2029-го, – а после 2029-го не последовало ничего сопоставимого с Великой Депрессией, пришедшей после 1929 года. И отнесут наши успехи на счет шагов, предпринятых президентом Обамой..
Думаю, они поглядят и спросят: «А каковы были основные структурные задачи, стоявшие перед американской экономикой?»
Когда президент Обама занял свою должность, в Америке насчитывалось 57 миллионов людей, не имевших медицинской страховки, а стоимость медицинского обслуживания росла из года в год на 3-4% – быстрее, чем ВНП. А когда президент Обама покидал свою должность, почти половина из упомянутых 57 миллионов людей, не имевших медицинской страховки, уже имела ее, а стоимость медицинской помощи возрастала только наравне со стоимостью всех прочих услуг.
Неужели всему причиной была политика президента Обамы? С этим возможно спорить, однако имели место весьма примечательные структурные перемены. Люди поглядят и скажут: президенты рассуждали об энергетической независимости США добрых 40 лет подряд, и когда президент Обама занял свою должность, вопрос выглядел неразрешимым. А когда президент Обама покидал свою должность, нефть обходилась американцам куда как дешевле, чем во многие предыдущие десятилетия. И США могли уже надеяться на то, что сумеют получить энергетическую независимость.
Неужели всему причиной была политика президента Обамы? Нет, в огромной степени причиной было наличие геолого-разведочного оборудования, разработанного, пока Обама был президентом. И если президентов принято бранить за просчеты и провалы, приключившиеся в годы их правления, то пусть президенты удостаиваются и похвалы за успехи, достигнутые в годы их правления.
Думаю, оглядываясь на нынешнюю Америку, люди увидят: вопреки всем нынешним проблемам, наступил период значительно расширившихся возможностей. Когда президент Обама покидал свою должность, средняя продолжительность жизни у выходцев из Латинской Америки сделалась большей, чем у белых американцев. Этим отражается небывалое приобщение латиноамериканцев к окружающей социальной среде, их слияние с нею.
Люди увидят, как расширились за восемь лет права гомосексуалистов – и подумают: как небывало замечательно! Люди узнают о жарких спорах по поводу расовых вопросов, имевших место, когда президент Обама уже покидал свою должность. Однако, считаю, что узнают они и о том, как Америка смягчила свой подход к наказаниям за уголовные преступления и к условиям, бытующим в тюрьмах. Наступили очень, очень глубокие и важные перемены.
Итак, люди обернутся на сегодняшние США и увидят нечто – обширный перечень по-настоящему глубоких общественных перемен.
Полагаю, с международной политикой вопрос куда сложнее. Тут гораздо труднее разбираться в событиях и выносить суждения. Смею полагать: президент Обама запомнится американцам – и это удивления достойно! – примерно так же, как запомнился президент Эйзенхауэр. Президента Эйзенхауэра ныне числят одним из величайших наших президентов по международной политической части. Но когда он покидал свою должность, народ мыслил совсем иначе. Когда он покидал свою должность, считалось: Америка отстает в области ядерных вооружений, а президент ни разу не сумел решительно заградить путь агрессору. Об этом без устали твердили сторонники Джона Кеннеди в ходе предвыборной кампании.
Однако историки оглядываются – и видят: из корейской войны удалось выпутаться – хотя и не блестящим образом, – и многих бед избежать удалось, когда президент Обама… – виноват, президент Эйзенхауэр… не предпринимал шагов, к которым его подталкивали, но которые навлекли бы на США немало великих невзгод. Опаснее всего звучали призывы нанести по Советскому Союзу предупреждающий ядерный удар. Другие требовали немедленного вторжения во Вьетнам, третьи призывали ввязаться в несколько иных войн. А президент Эйзенхауэр противился таким призывам, поскольку сознавал: Соединенные Штаты отнюдь не всемогущи. И, думается, президент Обама тоже будет считаться человеком, трезво глядевшим на вещи, хотя многие оставались этим недовольны. И потому… Я хочу сказать: многие люди внутри США оставались этим недовольны… А стало быть, послужив государству на совесть… Я уверен, что прав. Так же, наверное, посмотрят на дело грядущие историки. Не думаю, что президент Обама станет в их глазах наравне с Франклином Делано Рузвельтом или Авраамом Линкольном. Но, думаю, он будет зачислен в разряд наших самых успешных и важных президентов.
Может ли случиться иначе? Случись иначе, если бы события на Среднем Востоке не встретили достойного противодействия со стороны Обамы (чего от президента буквально требовали) и потому вышли из-под контроля, угрожая уже всей мировой системе, то, разумеется, историческое суждение о президенте Обаме оказалось бы куда менее лестным.
А если американцы изберут президента-республиканца, который перечеркнет многое, перечисленное мною, – перечеркнет внутригосударственные перемены, свершившиеся благодаря тому, что президент Обама намного опередил остальных американцев, то, стало быть, и принесенных им перемен узаконить и увековечить нельзя, и взгляды историков будут совсем иными. А суждения президентских современников обычно предстают ошибочными и предвзятыми. Поэтому свое суждение предлагаю как бы ощупью, наугад. И все же думаю: историки вспомнят президента Обаму очень добрым словом.