Городок Энск Харьковской области – небольшой. Расположен он в двух часах езды от областного центра, да вот только не езда это, а мука одна. Дорогу страна не делала уже много лет, и дышать ей на ладан осталось максимум до весны следующего года. Как только дорога отдаст богу душу, жить в Энске станет совсем сложно, потому как доехать из него в Украину можно будет только на тракторе. В Украину жители Энска ездят, чтобы продать выращенную ими и выкормленную сельскохозяйственную продукцию, а на вырученные деньги приобрести там необходимые промышленные товары. До недавнего времени беда с дорогой занимала большую часть их мыслей, пока не случилось вот что.
Памятник Ленина был старенький и плохонький, ведь городишко-то по советским временам считался совсем захолустным, и бюджета на него большого в далеких 50-ых не имелось.
Политикой жители Энска не занимались со времен развала СССР. Тогда развалился не только СССР, но и все три промышленных предприятия, на которых они в городе родном работали. С тех пор занимались они исключительно выживанием, бегая между огородами и кабанчиками, превратившись из промышленного пролетариата в деревенских жителей, хоть в городе по документам и проживающих. От всей прошлой политической деятельности осталось у них одно воспоминание, которое стояло на центральной площади, печально глядя каменными глазами на разваливающуюся современность. Памятник Ленина был старенький и плохонький, ведь городишко-то по советским временам считался совсем захолустным, и бюджета на него большого в далеких 50-ых не имелось. Сваяли его местные умельцы из чего было без больших художественных изысков, но зато своими силами. Сваяли крепко, потому стоял памятник надежно – и все, что в городе творилось, видел. Увидеть ему пришлось и смерть свою собственными каменными глазами, потому как все остальные в городе спрятались.
Одним прекрасным весенним вечером, когда в Энске люди гуляли на площади, кушали семечки и дышали фантастическим по ароматности майским воздухом, в город на трех машинах въехали «эти»… Сложно пояснить, как все городское население, праздно по центру гулявшее, столь быстро все поняло и резво смогло попрятаться. «Эти» не успели заглушить моторы, как вокруг уже не осталось ни души. Самыми первыми спрятались двое дежурных милиционеров из райотдела, сидевшие перед дверями своего учреждения на лавочке, гревшиеся в лучах заходящего солнца и счастливо кушающие семечки. Затем убежали все остальные. На площади разве что замешкалось несколько маленьких детей, игравших в салочки, – маленькие еще, несмышлёные, но сердобольные люди их затем всех похватали и бегом прятаться.
Довольные «эти» гоголем расхаживали по городской площади вокруг обреченного старенького Ленина, громко хохотали и кричали что-то оскорбительное в адрес райотдела милиции, где в ужасе дрожали двое энских милиционеров, начальству все уже доложившие и в ответ узнавшие, что на помощь никто не приедет. «Этих» было восемь человек – и возраста они были совсем юного, правда все бородатые и в наколках фантастических, но, главное, вида они были ужасно наглого. Такой наглости в Энске не видели никогда. Подальше от горя все население Энска спряталось и отвело от «этих» глаза, чтобы не смотреть.
Молодые герои как-то слишком умело набросили Ильичу на шею веревку – видно, не первый раз, привязали другой конец к своему разрисованному джипу и начали терзать памятник.
Бородатые окружили Ленина и начали петь гимн. Гимн спели три раза. Затем принялись исполнять речёвки. После того как ритуальная часть закончилась, они приступили к делу. Молодые герои как-то слишком умело набросили Ильичу на шею веревку – видно, не первый раз, привязали другой конец к своему разрисованному джипу и начали терзать памятник. Однако те, кто его делал в далекие 50-ые, работу свою знали хорошо. Энский Ленин был, может, и не красавец, но стоял крепко. Джип гудел на всю Энскую округу, но свалить вождя мирового пролетариата не мог. Весело кричащие до этого момента бородатые фундаменталисты несколько поутихли. Кавалерийского наскока – приехал, спел, свалил, уехал – похоже, не получалось. Бедные, они еще не знали, что их ожидало в тот день. Слегка насупившись, ругаясь нецензурными выражениями в адрес каменного Ленина, они полезли в кузов за инструментами. Исполнив еще раз гимн, прокричав всё положенное, они принялись крушить памятник подсобными инструментами. Грохот стоял на весь замерший, как мышь, городишко. Через полчаса утомительного колочения по памятнику кувалдами «эти» устали. Результата никакого не имелось, Ленин укоризненно смотрел на своих вандалов, а те, размазывая пот по тупым физиономиям, ругали его последними словами. Город, весь город до последнего своего жителя, подглядывающий из окон за происходившим, вдруг начал ощущать гордость за своего Ильича, который единственный давал бородатым, разрисованным оркам достойный отпор. «Эти» все поняли. Над ними издевались. Эх, если бы не партийная дисциплина, показали бы они спрятавшемуся населению силу свою богатырскую, ну да ладно – в другой раз.
Собравшись на технологическое совещание, «эти» что-то долго обсуждали, куда-то звонили, руками махали, после чего уже без всяких песнопений и ритуальных кричаний, сменив инструмент, они гурьбой бросились на Ильича. Начался невообразимый грохот и стукот. Жители Энска уже со слезами на глазах подслушивали и подглядывали за происходящим. Городские милиционеры и другие крепкие мужики в городе, слегка разозлившись, начали подумывать – а может, пойти и просто этим ушлепкам дать по морде, ведь их всего-то восемь, да и то шантропа с Салтовки. Но у них на руках тут же повисли жены с причитаниями – тебе чего, больше всех надо. Прошел час, грохот продолжался, но Ленин стоял непоколебимо. У местных слезы отчаяния сменились на слезы радости и надежды. Держись, Ильич, скоро наши подойдут, ведь не может это безобразие продолжатся вечно, а все городское начальство уже куда надо позвонило.
С первыми лучами солнца из укрытия вылезли просидевшие всю ночь в участке милиционеры и городское начальство.
Так прошла почти вся ночь. Озверевшие «эти» крушили старенький памятник, весь город с отчаянием за этим наблюдал из-за занавесок, начальство украинское, которому звонили с докладом про вандализм, отморозилось и потерялось. Ближе к утру Ленина, наконец, свалили. Он рухнул лицом об землю и раскололся на части. «Эти» на него накинулись, что смогли – отбили, взяли себе кусочки на память и начали фотографироваться. Затем, утомленные, погрузились в свой автотранспорт и с развевающимися флагами, криками и гопаньем на своих тачанках уехали. Наступила гробовая тишина. Город не спал. Он все видел, он все слышал. С первыми лучами солнца из укрытия вылезли просидевшие всю ночь в участке милиционеры и городское начальство. Затем появились другие люди. На центральной площади лежал разломанный Ленин, без головы и без ног. Вокруг были раскиданы осколки. Городское начальство, багровое в лице, смотрело на них и сердито сопело, ощущая всю свою беспомощность. Рядом стояло милицейское начальство, зеленея от злости за то, что вынуждено было всю ночь прятаться в сарае от «этих». Такого унижения у милиции здесь никогда не имелось. А тут еще бабы языкатые как начали кричать – где же это всю ночь власть милицейская прятались? Как с них за торговлю незаконную по 50 гривен требовать, так это они тут со своим пистолем как тут, а как враги город насиловать приехали – так они сразу сбежали.
Город Энск – небольшой. Политикой здесь не занимаются. Им бы дорогу до Харькова хоть чуть-чуть подлатать. Но будут скоро в стране выборы и, хоть политикой здесь никто и не занимается, выйдет этот разломанный Ленин кое-кому большим боком. На выборы энские жители пойдут от мала до велика, чтобы к ним «эти» больше никогда не приезжали.
