С таким заявлением выступила лидер Национального фронта Марина Ле Пен по итогам закончившихся выборов в Национальное собрание (нижнюю палату парламента Франции).
Собственно говоря, критика в адрес мажоритарной системы звучит во Франции (и за ее пределами) уже шесть десятков лет — с тех пор, как в 1958 г. вступила в силу Конституция Пятой республики, предложенная генералом де Голлем.
Проблема состоит в том, что мажоритарная система не учитывает настроения и симпатии граждан в масштабах всей страны. Для победы в том или ином округе (всего их 577) требуется набрать абсолютное большинство: 50% + 1 голос. Для этого выборы и устраиваются в два тура: в первом редко кто побеждает сразу, во второй же выходят лишь два кандидата, набравшие в первом больше всего голосов. При этом голоса, поданные за проигравших, не учитываются вовсе, хотя бы в целом по стране ту или иную партию и поддержала почти половина избирателей.
В принципе такая же система с успехом действует в Великобритании, США и целом ряде других стран. Но есть существенная разница между самими странами. В США фактически действуют только две партии — демократы и республиканцы, — которые и определяют соотношение своих сил по итогам голосования. В Англии ситуация почти похожая: основная масса избирателей поддерживает или консерваторов, или лейбористов, которые и сменяют друг друга у власти, — а мелкие партии либо набирают голоса в своих регионах (Шотландии, Северной Ирландии), либо довольствуются маленькими фракциями в парламенте.
Во Франции картина совсем другая: там действует не меньше десятка политических партий, которые пользуются симпатиями тех или иных кругов электората. Нередко партии заключают между собой предвыборные соглашения, выставляя единого кандидата в том или ином округе, но даже это не всегда помогает им добиться требуемого числа голосов.
В Италии, например, долгое время действовала пропорциональная система (она и сейчас с успехом функционирует во многих странах). Иными словами, избиратель голосует не за конкретного кандидата, а за список той или иной партии, зная кто входит в этот список и кто сможет представлять тот или иной регион. Но в этом случае места в парламенте распределяются согласно «удельному весу» каждой партии в политике страны: сколько процентов голосов набрала партия по всей стране, столько процентов мест она и получает в палате.
Если говорить о прошедших во Франции выборах, то победа партии Э. Макрона не вызывает ни сомнений, ни нареканий, но вот результаты других партий иллюстрируют ту несправедливость, о которой говорилось выше.
Нацфронт собрал 1,6 млн. голосов, вдвое повысив свою популярность у избирателей и заняв третье место среди отдельных партий. Тем не менее, он получил всего 8 мандатов и даже не сможет иметь в Национальном собрании собственной фракции с вытекающими правами — фракция должна состоять из 15 и более депутатов.
Союзники Макрона — «Демократическое движение» — собрали голосов в полтора раза меньше (1,1 млн.), но мест в палате получили 42, т.е. впятеро больше. Примерно столько же (1,03 млн.) получили социалисты, а в итоге они имеют 29 депутатских мандатов. 17 мест — в два раза больше Нацфронта — получили левые радикалы из «Непокоренной Франции», хотя им отдали свои голоса около 900 тыс. избирателей, вдвое меньше, чем кандидатам М. Ле Пен.
