Результат выборов был столь шокирующим, что телевидение Израиля придумало специальное слово, чтобы обозначить его: махапах. Это производное от корня, означающего «революция» или «переворот», и возникло оно потому, что победа Менахема Бегина в 1977 году, когда он стал премьер министром, произвела такой разворот в политике Израиля, что другого слова и не подберешь. Начиная с провозглашения независимости в 1948 году и до 1977 года в Израиле правили левые – железной рукой в ежовой рукавице. Бегин – лидер правых сил, которого все воспринимали как «террориста» из-за той решающей роли, которую он сыграл в еврейском подполье. В том подполье, которое, в конце концов, вынудило британцев уйти. Бегин уже 29 лет «томился» в оппозиции, практически в политической пустыне. После того, как он восемь раз подряд проиграл выборы, все ожидали, что он проиграет опять и в возрасте 63-х лет исчезнет с политической сцены.
Но нет, этого не произошло. У рассерженного электората, состоящего, прежде всего, из евреев североафриканского происхождения, кончилось терпение, и он отверг лейбористов. Этот электорат возмутило привилегированное положение левых, которые давно утратили контакт с экономической реальностью «человека с улицы», то есть простого израильтянина. Левые партии враждебно относились к религии в стране, где религия и этническое происхождение лежат в основе всего. Североафриканские евреи наиболее традиционного толка, которых называют «мизрахи», решили, что с них хватит, и в 1977 году, благодаря их влиянию, на пост премьер министра был избран рафинированный «польский шляхтич» – Менахем Бегин.
Еще раз в истории человечества избиратели отвергли левых и их примиренчество, еще раз отстояли традиционные ценности общества, и еще раз значительная часть еврейского электората Америки вне себя от гнева.
Практически весь мир был в ужасе. Вспоминается статья в журнале Тайм, где говорилось: «Его имя означает «пустышка». Менахем Бегин именно этим и был для своих многочисленных антагонистов. Евреи Соединенных Штатов были в ужасе, что человек, который возглавляет список «опасных преступников» в британской полиции, теперь возглавит государство, которым они так гордятся.
Недавнее избрание Дональда Трампа американским президентом очень напоминает мне этот эпизод. Еще раз в истории человечества избиратели отвергли левых и их примиренчество, еще раз отстояли традиционные ценности общества, и еще раз значительная часть еврейского электората Америки вне себя от гнева. И все же, есть нечто успокоительное в том, что Бегин доказал неправоту своих гонителей. Он восстановил безопасность Израиля, разрушив ядерный реактор в Ираке. Он провозгласил право жить в достоинстве, сказав: «мы не позволим никому себя унижать!», а потом поклялся пресечь обстрелы севера Израиля террористами из южного Ливана. Все же, наверное, важнее то, что именно Бегин – явный радикал, ультраправый террорист – подписал мирный договор с Египтом. Ни одному левому лидеру это никогда не удавалось. Только лидер, известный своей жесткостью, мог достичь этого, говорят сегодня. Многие видят в Бегине величайшего государственного деятеля Израиля. Может ли новая администрация Трампа так же удивить своих критиков?
На данный момент вопросов больше, чем ответов. Трамп явно продемонстрировал позитивное отношение к еврейскому государству. Следует ли палестинцам с приходом президента Америки, симпатизирующего Израилю, считать, что их карта бита, и время больше не на их стороне? Может ли это подтолкнуть их к компромиссу, заставит ли признать право Израиля на существование, откроет ли путь к миру?
Важно отметить, что, несмотря на некоторое сходство, взгляды Трампа по некоторым вопросам явно отличаются от взглядов Бегина.
Бегин был идеологически несгибаемым политиком, пришедшим к власти с твердым намерением перетряхнуть систему. Многие из тех, кто голосовал за него, рассчитывали получить карт-бланш на более серьезные действия, чем болтовня, столь присущая левым. Когда Верховный Суд Израиля постановил, что поселение Элон Морех должно быть ликвидировано, поскольку было возведено на земле, находящейся в частной собственности палестинцев, сторонники Бегина были уверены, что он не отступит. Однако он не сказал ничего, кроме: «Судьи сидят в Иерусалиме!» – и выполнил решение суда. Хотя он был страстно предан идее создания поселений, идее демократии он был предан еще более страстно, и осознание этого факта перевернуло отношение к нему его оппонентов. Подобные сигналы со стороны Трампа, если они убедят американцев в его приверженности идее верховенства права, могут возыметь аналогичный эффект в США.
Избрав Бегина в 1977 году, Израиль получил руководителя, без тени смущения говорящего о еврейскости еврейского государства и о своих обязательствах, в первую очередь, по отношению к евреям. Этот тон был новым для израильтян, а некоторых даже напугал. Но и тут Бегин удивил своих избирателей. Первым, что он сделал на международной арене, было спасение нескольких десятков вьетнамских беженцев израильским кораблем, который обнаружил их в Южно-Китайском море. Спасенные были на гране отчаяния. Несколько кораблей других стран заметили их, но не остановились, а Бегин дал указание капитану израильского судна «Ювали» взять их на борт и доставить в Израиль. Он обеспечил беженцев финансовой помощью и предоставил им израильское гражданство. И даже презиравший Бегина президент США Джимми Картер был тронут необыкновенной широтой этого жеста.
Если бы Трамп проявил готовность допустить в страну хотя бы небольшое количество наиболее пострадавших, он бы убедил своих оппонентов, что осознает роль иммиграции в истории Америки, и показал бы, что его администрация не глуха к стонам страждущих.
В то время как многие американцы по понятным причинам не склонны открывать границы сотням тысяч сирийских беженцев, Израиль вновь изо всех сил старается помочь. Израильские полевые госпитали оказывают раненым в боях сирийцам медицинскую помощь, а также помогают им вернуться в Сирию. Если бы Трамп проявил готовность допустить в страну хотя бы небольшое количество наиболее пострадавших, он бы убедил своих оппонентов, что осознает роль иммиграции в истории Америки, и показал бы, что его администрация не глуха к стонам страждущих.
При всем своем идеологическом радикализме в ранние годы, Бегин был большим прагматиком. Он не сомневался в том, что арабские враги Израиля намеревались уничтожить еврейское государство, но, узрев возможность заключить мир с Египтом, он не упустил ее и стал бороться уже с правым флангом своей собственной партии, чтобы протолкнуть эту сделку – ради которой согласился даже на существенные территориальные уступки. Он был предан не столько самой идеологии, сколько целям, лежавшим в ее основе, а именно – безопасности и процветанию еврейского народа. Трамп, гордящийся своим умением заключать выгодные сделки, наверняка оценил бы пример Бегина.
Бегин остается в истории Израиля в значительной мере противоречивой и многими непонятой фигурой. Определенно, его внутренняя добросовестность и уважение к закону и к людям значительно более определяют его личность, чем риторика или идеология.
Израильтяне хорошо знают, что означает «чистить Авгиевы конюшни» – и в буквальном смысле, и в политическом. Что они уже успели понять, и что Трампу не мешало бы понять – это то, что право электората требовать перемен не менее важно, чем личность человека, которому предстоит повести людей за собой.
Александр Никитенко
