Стивен Коэн (говорит после Джека Мэтлока): Посол Мэтлок освежил нашу память и преподал своевременный урок: очень важно мыслить с точки зрения исторической. Именно такого мышления и не достает участникам наших политических дебатов. Мыслите исторически – не то не поймете ни текущих дел, ни грядущих.
Все мы – члены Американского Комитета Согласия между Востоком и Западом (American Committee for East-West Accord). И единственная задача наша, как сказал Дэвид Спиди (David Speedy), состоит в том, чтобы поощрять всенародное обсуждение российско-американских отношений, а отнюдь не поддерживать какого-либо кандидата в президенты, ни даже – поскольку мы являемся комитетом – какую-либо определенную политику.
Считаю необходимым оговорить: я держу речь от собственного имени, а вовсе не от имени комитета – ибо меж нами существуют разногласия, хотя и не столь глубокие, чтобы комитет распался. В отведенные мне десять минут попробую изложить в общих чертах четыре чрезвычайно важных пункта. Надеюсь, нам – и сидящим в президиуме, и присутствующим в зале – удастся обсудить их.
Пункт первый. Началась новая холодная война – по душе нам это название или нет. Возможно, здесь вопрос только в словесной семантике… Многозначительно другое: нынешняя холодная война куда опаснее предыдущей. По множеству причин. Отчасти оттого, что ведется у русских рубежей, а не в поделенном надвое Берлине, где встарь обретался ее «эпицентр». Отчасти оттого, что начисто исчезли правила поведения, принятые когда-то и Москвой и Вашингтоном после кубинского ракетного кризиса. Отчасти оттого, что ныне в США почти не заметно противников холодной войны, – а встарь, во время «первой холодной», они изобиловали и были довольно сильны.
Зато замечается – впрочем, это вопрос отдельный – замечается попросту безумная склонность представлять российского президента Путина эдаким исчадием ада. Путина обвиняют в чем угодно – в убийстве, в педофилии – в чем угодно! Хотя ни малейших доказательств тому не имеется… Такими потоками словесных помоев пачкаются любые разговоры об американской политике, и становится весьма затруднительно предложить что-либо приемлемое и для Вашингтона, и для Москвы одновременно.
Многие важные лица в США не соглашаются с тем, что идет новая холодная война. Отчасти не соглашаются потому, что не разумеют исторического смысла холодной войны. История знала холодные войны задолго до советско-американской. Холодная война – всего лишь разновидность межгосударственных отношений. Однако, еще скорее, упомянутые важные лица – сужу по их биографиям – просто не желают признавать себя соучастниками тех, кто затеял новую холодную войну после того, как в 1991 году накормили нас торжественными обещаниями: «возникнет стратегическое партнерство, даже дружба с послесоветской Россией!»
И, отрицая начало новой холодной войны, эти лица делают сразу две скверные вещи. Во-первых, не дают пересмотреть американскую политику, проводимую после 1991 года, – хотя это настоятельно необходимо. Во-вторых, не дозволяют нам учиться на опыте предыдущей, сорокалетней холодной войны – а ведь сегодня такие уроки могли бы спасти нас. Не вредно было бы, например, перенять правила поведения, существовавшие в те времена и полностью отсутствующие ныне.
Пункт второй. Произносит по-русски: «Кто виноват?» Кто именно развязал новую холодную войну? Официальные американские СМИ, разумеется, голосят: «Путин! Москва! Никто, кроме них! А мы тут не причем!»
Но, рассуждая исторически, виновата отнюдь не Москва – ибо, в первую очередь, виноват Вашингтон.
Припомните: когда Путин пришел к власти в 2000 году – никакой холодной войны не последовало. Не последовало ее и тогда, когда Америка, по сути, сражалась против России на грузинской земле. Не последовало ее и, когда в ноябре 2013 года разразился украинский кризис.
Холодную войну развязало в 1990-х гг. правительство Клинтона. Вместо того, чтобы рассматривать послесоветскую Россию в качестве будущего стратегического партнера – я не слишком верю в дружбу народов и политических руководителей, но верю в их партнерство – вместо того, чтобы рассматривать послесоветскую Россию в качестве будущего стратегического партнера, правительство Клинтона решило: Россия слаба, у России нет оправданных интересов за рубежом и даже полной суверенности внутри ее рубежей не имеется. И Америка принялась распоряжаться Россией самовластно – это у нас именуется «содействием развитию демократии».
Правительство Билла Клинтона задрало нос, принялось обращаться с временно ослабевшей – любому было ясно: дело здесь чисто временное! – с временно ослабевшей Россией чисто по-хамски: дескать, победителю достанется все! Немудрая политика тех дней общеизвестна. Блок НАТО двинулся к востоку, тем самым лишив Россию права на общеевропейскую безопасность, обозначившуюся по окончании холодной войны; с Россией отказались вести переговоры о противоракетной обороне – даже сотрудничать в этом вопросе не пожелали, – а так называемое «содействие развитию демократии» обратилось прямым вмешательством во внутренние российские дела и политику целым ворохом данных российскому руководству и затем бесстыдно нарушенных обещаний.
Этот американский подход к делу – «победителю достанется все!» – сохранялся после Клинтона при любом президенте и при любом составе американского Конгресса – сохранялся от Клинтона и Буша до нынешнего президента Обамы. И тот Путин, которого Америка безрассудно изображает исчадием преисподней – и не только в Вашингтоне, а и в поп-культуре, на телевидении, в бульварных романах, в кинолентах – этот Путин явился почти неизбежным итогом немудрой американской политики. Такой Путин – только следствие, а никак не причина.
Третий пункт. Насчитывается немало утраченных возможностей, – хотя все до единой можно было сохранить. На дороге нашей возникали четыре распутья – ибо четырежды предлагалось переменить политику. После того, как Советский Союз распался в 1991-м, после террористического удара, нанесенного по нам 11 сентября, после того, как – если помните – Путин спас в Афганистане, в ходе войны против Талибана, больше американских жизней, чем любые члены блока НАТО… Возможности оставались даже после так называемого «возврата в исходное положение» – злополучного дела, которое Обама затеял в 2009 году.
Безусловно, открывались возможности и после прошлогодних парижских событий. А мы не двинулись по верному пути. Мы утратили все имевшиеся возможности. И не по Божьей воле, и не по воле матушки-Истории – но по воле политиков, заседающих преимущественно в Вашингтоне и Брюсселе.
Даже сейчас, пока мы беседуем, сохраняются еще две возможности умерить разразившуюся холодную войну – если не прекратить ее, то, по крайности, умерить, – предложив Москве разрядку международной напряженности. Одна возможность – соблюдать Минские соглашения, разработанные канцлером Ангелой Меркель и президентом Олландом, положить дипломатическими способами конец тому, что, безусловно, зовется гражданской войной на Украине – войной, идущей, по сути, меж Америкой и Россией. Другая возможность – впервые предложенная Олландом, великой его коалицией, а затем и Путиным – призывает Америку и Россию объединить усилия в борьбе против Исламского Государства, причем, не только в Сирии, но и в Ираке, в Ливии, в Северной Африке – ибо ИГИЛ уже дотянуло щупальца и туда.
Государственный Секретарь Керри, как я полагаю, был вынужден произнести в Мюнхене то, что произнес – поскольку сам он к проведению подобной политики непричастен: число военных частей НАТО у российских границ велел учетверить министр обороны США Картер, а Обама одобрил его решение, в то время, как Джон Керри явно возражал против этого. Керри вынудили говорить, как было велено. А на деле Государственный Секретарь Керри, насколько могу судить, всемерно и всячески пытался использовать открывавшиеся возможности – как на Украине, так и в Сирии.
Керри не только с Лавровым виделся чаще, чем я вижусь с моей женой, но и с Путиным дважды имел четырехчасовые встречи. Однако, ему раз за разом подставляли ногу влиятельные вашингтонские лица – скажем точнее: эти люди вонзали в спину Керри нож. Существуй у нас парламентская система – Керри привелось бы подавать в отставку.
И перейдем к последнему пункту. Как и встарь… Увы, все мы, здесь присутствующие, уже не молоды, а многие достаточно стары, чтобы помнить далекое прошлое. Как и встарь, в эпоху миновавшего сорокалетнего противостояния, мы присутствуем при яростной борьбе меж сторонниками политической разрядки и холодной войны – и в Москве, и в Вашингтоне. Подчеркиваю: «и… и…»
Но имеется и отличие. На сей раз американские поборники разрядки малочисленны, слабы, разрознены, лишены права голоса в официальных СМИ и лишены руководителя. В 1970-е, 1980-е и даже под конец 1960-х дело обстояло совсем иначе.
Американские сторонники разрядки сохранили бы надежду на успех только при миролюбивом президенте – иное исключено – при сравнительно миролюбивом президенте, каким в итоге сделался Рональд Рейган (а возможно, Рейган в душе и всегда был таким, понятия не имею), руководимый и воодушевляемый меж 1985 и 1988 гг. не только Джорджем Шульцем, но и Джеком Мэтлоком.
Думаю – пускай это даже покажется суждением человека непросвещенного и несведущего – что наш вероятный кремлевский партнер, стремящийся к политической разрядке, по-прежнему терпеливо ждет миролюбивого американского президента. Не Путин развязал новую холодную войну. Однако Путин ведет ее куда более умело, нежели предрекали многомудрые американские эксперты. Путин вполне способен и выиграть ее – хотя никому не выиграть холодной войны, коль скоро обернется она «горячей», – а это вовсе не исключено.
Повторяю: отнюдь не Путин развязал новую холодную войну. Путин ее не желал, Путин стремится прекратить ее – по собственным соображениям, по природе исторической миссии своей, как предводитель государства российского.
Чего добивается ныне президент Обама – не имею понятия. Либо намерен, подобно Элвису Пресли, сойти со сцены – внешнеполитической, разумеется, – либо и впрямь лелеет надежду прославиться как генералиссимус холодной войны.
А касаемо всех тех, кто лелеет надежду сделаться следующим президентом США… Тут уж иная история – и, боюсь, не слишком обнадеживающая.
Благодарю за внимание.
