Первая расовая революция в США имела место в 1968 году. Четвертого апреля 1968 года в городе Мемфис застрелили Мартина Лютера Кинга. В Кинга выстрелили в шесть часов вечера, в семь часов он умер, а в одиннадцать часов того же вечера в Вашингтоне началось восстание. В авангарде революции шли более двадцати тысяч афроамериканских повстанцев, которые довольно быстро смяли три тысячи полицейских. Утром следующего дня президент Джонсон отдал приказ ввести в Вашингтон армию. В столицу США срочно перебросили более 13 тысяч солдат и офицеров. Революционеров смогли остановить всего в двух кварталах от Белого дома. Фотографии американских морских пехотинцев, сушащих свои носки на японских сакурах, высаженных перед Белым домом в качестве подарка японским правительством, облетели тогда весь мир. На каждом перекрестке были джипы с пулеметами и солдаты в полном боевом снаряжении, будто все происходило на позициях во Вьетнаме, а не в самом сердце американской столицы. Афроамериканские восстания в те дни охватили 110 городов США. Там, где не дошло до восстаний, прошли волнения, как, к примеру, в Нью-Йорке, где мэр города в ту же минуту, когда стало известно об убийстве Кинга, бросился в Гарлем с речью перед собирающимися бунтовать жителями. Все окончилось мирно, в Нью-Йорк вводить не пришлось. Но ее пришлось вводить в Чикаго, Балтимор, Питтсбург и другие города. Особо крупные волнения прошли в Балтиморе. Для их подавления в город бросили всех военных, дислоцированных в округе: парашютистов, саперов, артиллеристов и даже связистов.
Все это было почти пятьдесят лет назад. Тогда Америка была совершенно другой страной. Афроамериканцы только начинали обретать свои первые человеческие права. В июне 1969 года в Нью-Йорке произошло Стоунволлское восстание представителей сексуальных меньшинств, которое в историю движения ЛГБТ вошло так же, как взятие Бастилии в историю Франции. В конце 60-х Соединенные Штаты Америки были преимущественно страной крайне консервативных, даже пуританских взглядов. Почти 80% населения были белыми протестантами. В стране насчитывалось немного католиков – итальянцев, ирландцев, поляков — которые хоть и были белыми, но воспринимались чужими. Остальных — афроамериканцев, евреев, латиноамериканцев, японцев, китайцев, индусов – считали изгоями и всячески притесняли.
Америка поделилась на две большие части — на либералов и консерваторов.
Ни одна другая страна в западном мире не пережила за последние полвека столь драматических изменений в структуре своего общества. Белые все еще составляют подавляющее большинство населения США – 77% населения. Но в стране за эти годы возникла большая латиноамериканская община, их сегодня почти 18% населения, в то время как афроамериканцев только 13%. За счет латиноамериканцев изменилось и тотальное протестантское доминирование в стране. Сегодня 71% населения США являются христианами, но 50% из них протестанты, а 21% — католики. Америка все еще христианская страна, потому как из 29% населения, которые не являются христианами, 23% — атеисты. Однако самое больше структуральное изменение в американском обществе состоит не в том, что в Америку приехало огромное количество эмигрантов из самых разных стран мира: в 1970 году в США проживало 200 миллионов человек, сейчас — 325 миллионов. Ключевая перемена в том, что люди стали иначе мыслить. Америка поделилась на две большие части — на либералов и консерваторов. Причем, как показали последние президентские выборы, общество поделилось приблизительно пополам, хотя вопрос вызывают 45% аполитичных граждан, не явившихся на выборы.
Либералы, составляя менее половины населения США, пребывают в Америке у власти уже очень давно. Даже сегодняшняя Трампова администрация, по большому счету, скорее либеральная, чем консервативная. Как говорят сторонники Берни Сандерса — троцкиста из Вермонта, лидера левого крыла Демократической партии — Республиканская партия отстаивает интересы крупного капитала на 90%, а Демократическая партия только на 80%. Реально консервативных деятелей в администрации президента Трампа нет, но в стране они есть, и это можно было увидеть на прошедших выходных в небольшом городе Шарлоттсвилле на юге страны.
Самое неприятное в событиях в Шарлоттсвилле — то, что люди правого толка, устроившие всю неразбериху, это не какие-то маргиналы, представляющие жалких пару процентов общества, как это происходит у нас, а консерваторы, которых в стране может насчитываться добрая половина. Вот это уже серьезная беда, причем не только американская. Да, в событиях участвовали граждане, которые открыто носили с собой различные свастики, но не стоит всех праворадикалов, приехавших в Шарлоттсвилль, стричь под одну нацистскую гребенку. У нас ведь тоже во время революции по майдану ходили граждане с подобной символикой, но стоящие рядом граждане никаких возражений не высказывали. Просто такие радикальные субъекты готовы пойти в бой, а приличные обыватели драться с полицией не станут. Поэтому и у них, и у нас в авангарде революции часто оказываются маргиналы. Их чаще всего и фотографируют репортеры, ведь те всегда оказываются в самой гуще драки с безумными лицами, обклеенными свастикой, обеспечивающими эффектные кадры. Толпа правых в Шарлоттсвилле выглядела ужасно на фотографиях в прессе, но, что интересно, шум по их поводу оказался намного меньше, чем можно было ожидать от такого количества нацистских флагов и всяческих антисемитских и прочих анти… лозунгов. Американская пресса обычно в выражениях не стесняется, и если кого надо дискредитировать, то нет ей в этом равных. Стоит только посмотреть на президента Трампа, чтобы понять ее возможности. А потому особенно странно, что волна негодования по случаю неонацистского шабаша в Шарлоттсвилле оказалась такой слабой в американской прессе. Может, либеральная американская общественность просто устала от летней жары и не смогла изложить все свои эмоции на страницах газет.
Дело в другом. Американская либеральная общественность, она хоть и либеральная, но прагматичная. В 1968 году во время революции в Вашингтоне происходили жуткие погромы с грабежами. Но обо всем этом тогда ни в коем случае не писали, а грабителей никто не преследовал, дабы не будоражить возникшие расовые волнения. Так и сейчас в Шарлоттсвилле обрушиться со всем негодованием на белых расистов, неонацистов и шовинистов может быть крайне опасно для общественного спокойствия — те посчитают, что обидели их несправедливо. Вот здесь и возникает вопрос, сколько там таких людей – белых, правых и радикальных. Очевидно, либеральная общественность знает, сколько их и насколько они неадекватны, а потому решила быть в своих оценках более сдержанной. Это, кстати, развеивает стереотип о том, что афроамериканские протестующие самые опасные. «Реднеки», как называют деревенщину с Юга и из «Библейского пояса», могут дать им большую фору в деле организации серьезных беспорядков. Они поголовно вооружены до зубов — автоматы, штурмовые винтовки. Пистолеты для них — игрушки для старушек. Кстати, многие протестующие праворадикалы так и приехали в Шарлоттсвилль — по два автомата на человека, по два кольта на боку — и затем с гордостью фотографировались для прессы. Перепуганная полиция во время беспорядков вела себя очень осторожно, потому как злить «реднеков» не хотелось — в Америке все знакомы с их нравом. Но один молодой и зеленый южанин и без того не сдержался –– сбил людей автомобилем. Хорошо, что у него не было с собой автомата.
Но именно он во время выборов заявил, что объездив с тестем страну, понял, насколько далек Нью-Йорк от понимания происходящего в глубине страны.
«Реднеков» в Америке много, очень много. Они ни в коем случае не маргиналы — они и есть Америка. А потому либеральная пресса в сложившейся ситуации решила возникший конфликт не разжигать, а тушить его — ведь не ровен час и страну можно взорвать, как тогда, в 1968 году. Крайним в произошедшем, как уже стало привычно, сделали президента Трампа. Он у них во всем виноват. То, что президент стал в Америке громоотводом, дав столь беспокойному электорату множество невыполнимых обещаний, никто из либеральных журналистов не замечает, а зря. Ведь если что случится, и консервативная часть общества действительно разбушуется, непонятно, кто ее сможет успокоить. Либералы уверяют, что бушевать консерваторам нет причины, все ведь в стране хорошо. Но это с их точки зрения все хорошо. Лучше всех по этому поводу высказался зять президента Трампа — Джаред Кушнер. Господин Кушнер является ярким представителем именно либеральных кругов США, причем самого высшего полета. Но именно он во время выборов заявил, что объездив с тестем страну, понял, насколько далек Нью-Йорк от понимания происходящего в глубине страны. США — самая религиозная страна на Западе, и в ней, одной из первых, разрешили однополые браки. Шесть процентов гомосексуального населения Америки бросились оформлять свои отношения, выставляя свои отношения напоказ и захватив всю повестку дня в стране. Какую газету в Америке не открой — на передовице дебаты о том, в какой туалет ходить трансгендерным людям, как очередная пара недавно поженившихся ЛГБТ граждан решают вопрос о детях и т.д. ЛГБТ граждане, конечно, имеют на это право, но как глубоко набожному «реднеку» из «Библейского пояса», оказавшись с маленьким ребенком в одном туалете с трансгендерным гражданином, защитить свои права. Непримиримые противоречия зреют в Америке из-за большой свободы и людского разнообразия. Шарлоттсвилль — это не случайность, а всего лишь первая ласточка. И президент Трамп в этом не виноват. Он даже больше подходит для таких дел, чем, к примеру, госпожа Клинтон, ведь если бы при ней взорвалось белое американское меньшинство, унять его было бы невозможно.
Вадим Глушаков
