Конец света в эти дни отнюдь не наступил. Ни в день, когда на волне популизма Британия выплыла вон из Европейского Союза, ни в день, когда все та же волна внесла Дональда Трампа в Белый Дом, ни в день, когда здравомыслящие французы отдали предпочтение прагматизму, а не протесту. По крайней мере, к такому выводу пришла официальная Европа, видя, что на французских президентских выборах 7 мая победил центрист Эммануэль Макрон.
Нетрудно понять, почему поражение скептически относящейся к ЕС и возражающей против иммиграции Марин Ле Пен кажется столь важным для европейского будущего. Победа представительницы крайне правого «Национального Фронта», по всей вероятности, предвещала бы развал Европейского Союза и окончание континентального эксперимента с открытыми границами. Она вызвала бы глубокий кризис нынешнего миропорядка, основанного на свободной торговле, массовых переселениях беженцев и «глобализации» — на тех самых трех китах, наличие которых, как довольно справедливо считает мятежная партия Ле Пен, породило все французские неурядицы и невзгоды.
Макрон — бывший министр экономики, центрист, которого считали «темной лошадкой» в политике, пока неожиданно он не стал баллотироваться в президенты и буквально вломился в Елисейский дворец, набрав решающие 66% голосов. И все же, вопреки громкому европейскому вздоху облегчения, победа Макрона выглядит малоубедительной. В 2002 году Жан-Мари Ле Пен — отец Марин и основатель «Национального Фронта», — набрал всего лишь 18% голосов, соревнуясь с «благонамеренным» кандидатом Жаком Шираком, на чью долю пришлось 82,2% голосов; теперь же, 15 лет спустя, французским националистам отдают предпочтение чуть ли не вдвое больше людей —33,9% избирателей. И вполне вероятно, что Марин Ле Пен, убежденную противницу «глобализации», отделяет от прихода к власти лишь один-единственный грядущий экономический кризис.
Даже потерпев неудачу, Марин Ле Пен уже сумела перестроить государственную политику. Сильвэн Крепон (Sylvain Crépon), социолог, изучающий деятельность «Национального Фронта», пишет в ежедневной газете «Либерасьон» (Libération): Ле Пен «стремится к тому, чтобы французская демократия сосредоточилась на вопросе о национальном самосознании. Появится четкая граница между людьми, дорожащими своей национальной принадлежностью (националистами или патриотами), и людьми, к ней равнодушными, готовыми навек от нее отказаться («глобалистами», космополитами, поборниками ЕС)».
В первом туре выборов кандидаты от официозных французских партий выбыли из игры поголовно, и до второго тура дошли двое политических «мятежников»: Ле Пен и Макрон. Если Марин Ле Пен сумеет чем-либо заменить «предположительно устарелое [политическое] разделение на “левых” и “правых”», существующее в согласии с привычным классовым и денежным различием, то, – пишет Крепон, – ее партия станет единственной истинной альтернативой тому, что Ле Пен зовет “систематической и бесконтрольной глобализацией”».
Именно страстное отрицание «глобализации» вкупе с неприязнью к беженцам превратили Марин Ле Пен в пугало для международных обозревателей. Победа Дональда Трампа на американских президентских выборах была обусловлена чувствами избирателей, решительно настроенных против глобализации и иммиграции. Эти же народные чувства привели Британию к разрыву с Европейским Союзом. В большинстве западных стран число избирателей-рабочих огромно. Рабочие не желают лишаться мест благодаря притоку новых рук из-за рубежа или вывозу производственных мощностей за тот же рубеж, поскольку рабочая сила там дешевле. А средняя буржуазия разъярена безудержной финансовой помощью прогорающим банкам. Мало того, свирепый экстремизм и беженский кризис раздули тлевшую неприязнь европейцев к пришлым мусульманским меньшинствам и нынче она попросту пылает. Венгерский премьер-министр Виктор Орбан пригрозил: мы не посчитаемся с навязанными нам европейскими порядками и правилами, закроем свои границы для иммигрантов. В Нидерландах же антиисламская «Партия Свободы», возглавляемая Гертом Вильдерсом (Geert Wilders), заняла на мартовских выборах в парламент второе место.
Подобно Трампу, Марин Ле Пен проводила свою кампанию, неустанно напоминая избирателям об угрозе терроризма и о национальной гордости. Она обещала положить конец террористическим ударам, депортировать предполагаемых бойцов джихада и закрыть мечети, в которых вместо исламского вероучения проповедуются радикальные взгляды. Несмотря на то, что французская преступность числится, по европейским понятиям, вполне умеренной, а по американским – чрезвычайно малой, — Ле Пен пообещала увеличить полицейский штат на 15 000 служащих, а число тюремных мест — на 40 000. (Макрон сулил то же самое, однако не в столь значительной степени). Выступая в марте по телевизионному каналу «Би-Би-Си» (BBC), Ле Пен сказала: «Я совершенно согласна с Дональдом Трампом, утверждающим, что блок НАТО устарел — поскольку блок НАТО создавался исключительно для противодействия СССР».
Но больше всего европейские соседи всполошились, услыхав, как Ле Пен призывает вспомнить об историческом величии французского народа. Незадолго до выборов она цитировала Жоржа Клемансо, бывшего премьер-министром в начале XX столетия: «Некогда бывший Божьим воином, ныне сделавшийся бойцом Свободы, француз навеки останется защитником идеала». Ле Пен обещала дать надлежащий отпор тому, что ныне принято звать «культурным многообразием», окончательно запретить прилюдное ношение чадры мусульманскими женщинами (а заодно и «ермолки» правоверными иудеями), а число иммигрантов уменьшить на 80%, доведя его до 10 000. В жарком и ядовитом споре с Макроном она предупредила: мой соперник позволит Германии раздавить Францию своей экономической мощью и «положить ее наземь» у ног берлинских правителей. «Францией будут править женщины, — пошутила Марин, — либо я, либо г-жа Меркель».
Такое красноречие напоминает о прежней, неукротимой Европе, где вместо сотрудничества царило национальное соперничество. «Наша страна принадлежит лишь нам самим, — сказала она избирателям, выступая в небольшом городке Монсвиллере (Monswiller). — Ключи от нее в наших руках, и мы сами решаем, распахнуть ли французские двери настежь, или приоткрыть наполовину, или захлопнуть наглухо».
Ле Пен очень резко отзывается о евро, зовет его «банкирской, а не народной валютой». Напротив, Макрон — бывший банкиром у Ротшильда, — страстно защищает евро, «не просто как орудие политики», но как основу европейского единства. Правда, в последние недели предвыборной кампании Ле Пен умерила свою неприязнь к ЕС, но упорно повторяла: мы проведем референдум и выясним, хочет ли Франция оставаться в пределах еврозоны. А поскольку Франция — вторая крупнейшая промышленная страна, принявшая общую валюту, ее выход из еврозоны означал бы кончину евро как денежной единицы.
И французская, и общеевропейская проблема заключается в том, что народное недовольство, питавшее кампанию Ле Пен, отнюдь не исчезло и не исчезнет. Наоборот, обещание Макрона смягчить французское трудовое законодательство, упростить прием на работу и принудительное увольнение, уменьшить огромные государственные расходы, ныне поглощающие 57% ВНП, а также сотрудничать с Германией в укреплении еврозоны — все это предвещает грядущие невзгоды. Могучие французские профсоюзы, в присущей им задиристой манере, наметили демонстрации протеста, даже не дожидаясь итога выборов — просто желая поиграть мышцами и напомнить кандидату-победителю, что работники государственного сектора вполне способны заставить всю страну замереть в одночасье. Предшественник Макрона, правый политик Николя Саркози уже пытался осуществить подобную реформу лет десять назад — и отступил, наткнувшись на яростное сопротивление организованных рабочих. Французская экономика уже буксует; новый кризис внутри еврозоны, возможно, вызовет отказ итальянских банков выплачивать долги, что может столь же быстро выбить почву из-под ног Эммануэля Макрона и дискредитировать его «еврофилию» в глазах французского народа.
Борьба с национализмом отнюдь не завершена. Макрон без устали твердил: я не представляю никакой «привычной» партии. Но именно поэтому — поскольку надежной политической машины у Макрона в распоряжении нет – июньские выборы в парламент могут оказаться весьма неутешительны для президента. Свежеиспечённая партия Макрона «Вперед!» (En Marche!) столкнется с опытными политическим ветеранами. В своей победной речи Макрон сообщил избирателям: «Вы снова понадобитесь мне через шесть недель». Макрону требуется «истинное большинство, сильное большинство, большинство, желающее перемен… Европа и целый мир ожидают, что мы будем защищать старый дух Просвещения, оказавшийся под угрозой в стольких местах. Люди ждут, что мы продолжим защищать свободу, защищать всех угнетаемых».
В отличие от американского руководителя, французский президент разделяет исполнительную власть с премьер-министром, представляющим любую партию, получившую парламентское большинство. Если «Вперед!» не получит большинства, Макрон вполне может оказаться беспомощным и бездеятельным. «Если так случится, будьте уверены: в следующий раз победу одержит Марин Ле Пен», — говорит журналистка Энн Синклер (Anne Sinclair), выступая по французскому телеканалу TF1.
«Удивительно то, что могущество «Национального Фронта» продолжает удивлять французов, — говорит Анн Нива (Anne Nivat), чья недавно вышедшая в свет и пользующаяся огромным успехом книга «Франция, в которой мы живем» исследует глубокое общественное расслоение внутри страны. «Перед нами не какое-то новое явление, сопутствующее нынешним выборам, — утверждает она. — Это явление по-прежнему упорно отрицают… Да, множество людей голосует за Национальный Фронт. Да, есть неурядицы, которых пока никто не способен уладить. Никому не следует закрывать глаза на очевидное».
Вся политическая карьера Ле Пен посвящалась и посвящается тому, чтобы снять с отцовской партии обвинение в «демонизме», оправдать ее. Ради этого Марин отстранилась от наиболее расистски мыслящих официальных лиц, в том числе и от собственного отца, Жана-Мари Ле Пена. Она почти преуспела, привлекая на свою сторону «отверженных», которые привычно остерегаются Национального Фронта — гомосексуалистов, верующих евреев и католиков. Она едва не сплотила в победоносный союз «отверженных», «перепуганных» и «выброшенных на обочину». Особенно впечатляет то, что на сторону Ле Пен принялись переходить французские рабочие, привычно голосовавшие за социалистов.
Макрон также признал: прежняя партийная система приказала долго жить. «Мир изменяется, — возвестил он, выступая в начале текущего года перед собравшейся в Тулоне толпой. — Деление на «левых» и «правых» отжило свое, политика — не собрание окаменелостей и не коллекция бабочек, насаженных на булавки». Правда, возникает вопрос: а пойдут ли подобные перемены на пользу самому Макрону?
В ядовитом апрельском споре Ле Пен звала Макрона «спесивым… испорченным… безжалостным… ухмыляющимся банкиром», с удовольствием отдающим Францию «на растерзание» ради «крупных экономических интересов». На сей раз французские избиратели не приняли ее доводов. Центристы удержались — временно, по крайней мере. Однако всемирный мятеж обездоленных не утих. Выход Британии из ЕС, иммигранты и «ползучий» кризис евро угрожают не только политической карьере Макрона, а и самой идее объединенной Европы. Да, Ле Пен и всемирный мятеж, направленный против «глобализации», потерпели сегодня поражение. И все же отнюдь не сокрушительное и не окончательное.
По материалам зарубежной печати