Несложно и забыть о том, что Греция была не единственной жертвой экономических передряг, сотрясавших Европейский союз, начиная с 2008 года. Пострадали также бывшие коммунистические государства, находящиеся на восточной окраине ЕС. Правда, им пришлось не столь туго, сколь Греции, – но все же, после 2008-го для некогда процветавших земель, заслуживших себе прозвище «центрально-европейских тигров», настали черные дни. Единственным счастливым исключением стала Польша. Прочие новоявленные члены ЕС пережили резкое уменьшение валового национального продукта, спад внутригосударственного потребления и промышленного производства. Зато возросли государственные долги.
Впрочем, теперь, после двух экономически безотрадных лет, Центральная Европа возвратилась в прежнее хозяйственное русло – по крайности, если принимать на веру статистические данные. Первая половина 2015 года была многообещающей. Крупнейшие хозяйства региона разрослись на 3-4% – подобного скачка не отмечалось, пожалуй, с 2009-го. Торжественное шествие возглавили Венгрия и Румыния, чей прирост ВНП составил в первой половине 2015 года, три и четыре процента соответственно. В обеих странах уровень безработицы впечатляюще низок: 7,8% и 6,8% в 2014 году – опять же, соответственно.
А в своем подходе к разразившемуся кризису Венгрия и Румыния являют полярную противоположность.
Это сопредельные страны с весьма схожей экономикой, опирающейся на экспорт, на дешевую рабочую силу, на изобильные капиталовложения извне. У обоих государств трудное коммунистическое прошлое – и давние трения, осложняющие сотрудничество. Кроме того, как уже сказано, их подход к условиям кризиса неодинаков донельзя. Венгрия, под руководством премьер-министра Виктора Орбана, избрала управляемую разновидность капитализма с центральным планированием, – а Румыния предпочла поощрять неолиберализм, однако в согласии с жесткими экономическими мерами, рекомендуемыми германским канцлером Ангелой Меркель.
НЕПРИВЫЧНАЯ ПОЛИТИКА
Орбан отметил начало своей так называемой «непривычной политики», прервавши в 2010 году сотрудничество с Международным валютным фондом (МВФ) и несколькими иными финансовыми учреждениями. Лишившись их помощи, равнявшейся 20 млрд евро, он собирался пополнить ресурсы благодаря капиталовложениям из восточных стран – к примеру, из России, Азербайджана, Китая, – не ставивших избыточно жестких условий. Решение оказалось в немалой мере ошибочным, поскольку Восток не принес Венгрии ожидавшихся экономических плодов: за истекшее время ни единого существенного капиталовложения не последовало – если не считать соглашения с Россией о строительстве двух новых энергоблоков на атомной электростанции Пакш (Paks). Между тем общий объём экспорта в страны, не числящиеся членами ЕС, возрос более чем на 20% – но подобного прироста легко можно было бы достичь и не меняя политической ориентации.
Население встретило многие меры, принятые Орбаном, неодобрительно. И все же, поскольку жизнеспособной политической оппозиции, могшей воспользоваться народным недовольством, не имелось, ничего особенного не воспоследовало. Правительство осталось незыблемым, коррупция усилилась, а печать, радиовещание и телевидение пришли в упадок – так, во всяком случае, утверждают правозащитные организации «Международная гласность» (Transparency International) и «Дом свободы» (Freedom House).
«Непривычная политика» Орбана отнюдь не улучшила и без того достаточно скверного представления о нем, сложившегося за границей, – но тем не менее стала обращаться на государственную пользу. Понемногу программа нашла себе кое-каких приверженцев и в остальной Центральной Европе – скажем, в сопредельной Словакии, чье правительство, похоже, использовало сценарий, предложенный Орбаном, когда принимало банковский налог, равный 0,4%, вводило законодательные ограничения для иностранцев, покупающих участки сельскохозяйственной земли, пыталось частично национализировать пенсионную систему. Даже главный «игрок» центрально-европейского региона – Польша – кажется, усвоила венгерские уроки. В 2014 году правительство польского премьера Дональда Туска изменило пенсионную систему коренным образом, а пришедший впоследствии президент-консерватор Анджей Дуда обещал в ходе избирательной кампании поднять ставку банковских налогов и заявил, что считает иностранное владение банками вредным для государственной экономики.
ЧЕРЕСЧУР ЖЕСТКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МЕРЫ
В начале 2000-х годов Румыния, подобно многим свои соседям, пережила резкий экономический взлет – благодаря доступным кредитам и обильным иностранным капиталовложениям. Когда разразился всемирный финансовый кризис, румынский народ подтянул пояса, готовясь к трудному времени – особенно трудному для производственного сектора и сельского хозяйства, – но пришли времена полнейшего краха. И все же Румыния избрала более традиционный выход из положения. Либеральные и решительные экономические меры, принятые Румынией, были чуть ли не самыми жесткими в Европе. Заработную плату государственных служащих понизили на 25%, многочисленные социальные пособия урезали на 15%, а налог на добавленную стоимость увеличили с 19% до почти 25%. Новое трудовое законодательство, принятое в 2011 году, позволило работодателям принимать и увольнять служащих гораздо проще и легче, используя гибкие формы трудовых договоров. В стране ускорилась приватизация главных деловых компаний.
Жесткие экономические меры предписывались, по большей части, МВФ, ЕС, и Всемирным банком, открывшими три кредитных линии на общую сумму свыше 20 млрд евро. Ведь на протяжении долгих лет Бухарест являлся верным последователем агрессивной бюджетной программы, насаждавшейся МВФ. Программа и впрямь привела к стабилизации государственных финансов – по крайности, если говорить о макроэкономических денежных средствах. Начался хозяйственный расцвет. Впрочем, такое «исцеление» – особенно сочетание урезанных затрат и повышенных налогов – вызвало общественную ярость. Народное доверие к политикам было подорвано, в 2012-м поднялась волна протеста, и правоцентристское правительство, возглавлявшееся премьер-министром Эмилем Боком, главным приверженцем жестких экономических мер, подало в отставку. Нет худа без добра: недоверие к политикам обратилось движением против коррупции. В итоге множество представителей политической элиты очутились под арестом.
ТО ЛИ ЕЩЕ БУДЕТ
Оба способа, которыми Венгрия и Румыния управлялись с кризисом – и традиционный, и непривычный – принесли плоды. Во-первых, они укрепили финансовую дисциплину, снизили уровень бюджетного дефицита до 3% и меньше. Однако ни в одном, ни в другом случае степень «исцеления» – что бы там ни говорили венгерские и румынские политики – не оправдала реформ полностью. Если говорить о постепенном экономическом росте, окажется: обе экономики больше выиграли от общего циклического подъема в пределах еврозоны – особенно от стабилизации в Германии, главном торговом партнере обеих стран (25% венгерского и 17% румынского экспорта уходит к немцам) и главном источнике капиталовложений. Обильное впрыскивание из фондов Европейского союза – Венгрия, правда, отказалась от его кредитной линии, однако и поныне получает деньги из бюджета ЕС – весьма способствовало дальнейшему улучшению.
Главной опасностью для обеих стран является текущий разлад внутри ЕС. Хотя с 2008 года проводились довольно значительные реформы, и Венгрия и Румыния доныне зависят от иностранного капитала, иностранных технических патентов и дешевой рабочей силы. Поступления из фондов ЕС – которые останутся доступны до 2020 года – вкладывались, главным образом, в развитие инфраструктуры или распределялись по карманам местных олигархов. Здравоохранение, образование и наука по-прежнему финансируются недостаточно. Технические возможности скудны, предпринимательству препятствует бюрократия. Талантливые люди бегут из обеих стран за рубеж.
Согласно статистике, венгерские и румынские реформы привели к хозяйственному росту, но структурных экономических неурядиц они отнюдь не решили. Хуже того, повседневная жизнь обоих народов не улучшилась. Различие между впечатляющими экономическими показателями и низким, застойным уровнем жизни потрясает. По данным Евростата, более 30% венгров живут на грани бедности. Некоторые местные источники – например, научно-исследовательский институт TARKI – предполагают, что свыше 40% людей уже не обеднели, а попросту обнищали. Меж тем предприниматели получают больше прибыли благодаря ставке подоходного налогообложения, равняющейся 16%. Однако из их заработка вычитается 27% налога на добавленную стоимость – наивысшая ставка в пределах ЕС. Не легче приходится и румынам: страна занимает второе место в ЕС по числу малоимущих, которое, по данным того же Евростата, равняется почти 42% населения. Особенно плохо живут цыгане – одно из наиболее значительных национальных меньшинств в обеих странах.
Короче говоря, невзирая на экономический рост, правительствам Венгрии и Румынии следует быть начеку. Регион уже очутился – или вскоре очутится – в так называемой «ловушке среднего дохода»: граждане достигают известного благосостояния – и увязают в нем, не имея возможности увеличивать свои заработки далее. Это случается, если государство не ищет новых путей к экономическому росту, прекращает реформировать рынок рабочей силы, не вкладывает средств в образование и в новейшие технологии, не следит за соблюдением законности. Подобная ловушка еще хуже, чем упадок, наступающий в итоге кризиса, и от политиков она требует изрядной тонкости, какой бы подход к вопросу политики ни избирали – традиционный или непривычный.