Голос диктора: К 1946 году отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом ухудшались. Жгучими вопросами стали Восточная Европа, Германия и атомная бомба. Озадаченный и встревоженный, Г. Фримэн Мэтьюз (H. Freeman Matthews), руководитель Европейского отдела при Государственном Департаменте, связался с американским посольством в Москве и попросил совета.
22 февраля 1946 года посольский chargé d’affaires [поверенный в делах. – фр.] Джордж Ф. Кеннан (George F. Kennan) прислал ему сообщение, впоследствии прозванное «самой влиятельной телеграммой из когда-либо циркулировавших внутри правительства» или «Очень Длинной Телеграммой».
Кеннан, профессиональный сотрудник дипломатической службы, считался знатоком России и Советского Союза. В упомянутой телеграмме он весьма недвусмысленно изложил свои взгляды на поведение советских вождей. Иметь с ними дело оказывалось непросто: руководству СССР были присущи весьма нервное восприятие международных дел, привычный страх коммунистов перед иностранцами, вечное опасение за государственную безопасность. А фиговый листок марксизма дозволял удерживать и сохранять личную власть благодаря непрерывной экспансии.
Кеннан подчеркивал: с коммунистами вести переговоры нельзя. По словам Кеннана, коммунисты жили в обстановке восточной скрытности, заговоров, пренебрежения очевидными и несомненными вещами.
И Кеннан сделал вывод: любые советские действия окажутся отрицательными и разрушительными по самой природе своей. Но с другой стороны, большевистские вожди были крайне чувствительны к логике грубой силы. Согласно Кеннану, Советы склонны быстро отступать – и отступают – всякий раз, когда встречается решительное, крепкое сопротивление.
В известном роде Кеннан закладывал основы своей грядущей политики сдерживания – американских попыток пресечь советский экспансионизм политическими, экономическими и военными средствами. Почти не подлежит сомнению: советскую угрозу Кеннан соотносил с американскими реформами, предпринимавшимися на почве Соединенных Штатов.
Телеграмма Кеннана циркулировала в правительственных кругах США. Первым ее прочитал Аверелл Гарриман (Averell Harriman) американский посол в СССР. Спустя несколько недель она превратится в стержень официальной американской политики, а затем приведет к холодной войне.
Отчасти это случилось и благодаря военно-морскому министру США Джеймсу Форрестоллу (James Forrestall), размножившему текст и, по словам самого Кеннана, «объявившему его непременным чтением для сотен, если не тысяч, высших армейских и флотских офицеров».
Соединенные Штаты начали требовать, чтобы Советский Союз ушел из Северного Ирана, отменили заем, предназначавшийся демократической, однако про-советской Чехословакии, принялись разрабатывать планы помощи Турции и Греции. На протяжении последующих пятидесяти лет подобные действия играли изрядную роль во внешней политике США.
Телеграмма Кеннана возымела такое влияние по множеству причин. Одна из них – литературный слог написанного. Кеннан использовал образную речь, привлекавшую внимание высокопоставленных правительственных чинов. Еще одна состояла в том, что телеграмма достигла Вашингтона именно тогда, когда правительство ломало себе головы, ища объяснения советским поступкам, и гадало: как следует на них отвечать Соединенным Штатам?
Телеграмма очень крепко повлияла на внешнюю американскую политику в послевоенный период.
