Джозеф Стиглиц: Если экономика подобна здешней, где процветает экономическое неравенство, то превращение экономического неравенства в неравенство политическое почти неизбежно. Особенно если и демократия подобна здешней, если деньгам дозволено играть ведущую роль, если деньгами определяется ход избирательных кампаний, лоббирование и т. д.
Короче говоря, мы даровали деньгам право решающего голоса – куда большее, чем отводят им другие демократии. Возьмите возникшее сочетание особенностей: наивысшая степень экономического неравенства – и политическая система, сделавшая деньги наивлиятельнейшей силой, – что отнюдь не удивительно, учитывая упомянутое экономическое неравенство.
Отнюдь не удивительно, если голос денег раздается в Америке громче, нежели в иных демократических государствах, а итогом этого становится то, что страна близится к системе, обсуждавшейся нами ранее: «просишься в нашу спасательную шлюпку – заплати нам доллар» (one dollar in the boat rather than one person in the boat).
Ведущая: Но ведь не похоже на то, что мы сидим без гроша в кармане, верно? Поглядите, сколько денег вышвыривается на проведение избирательных кампаний…
Джозеф Стиглиц: Миллиарды.
Ведущая: Миллиарды – и больше. Совершенное помешательство, безумие – и оно тревожит всех, говорящих: «Да чего же ради люди охотно пускают на ветер столько средств? Ведь кое-кто из неимоверных богачей, миллиардеров, чуть ли не все свое состояние вкладывают в одного отдельно взятого кандидата – ради чего? А капиталовложения в инфраструктуру, в образование, в заботу о детях, в улучшение окружающих условий – почему они считаются делом третьестепенным?»
Джозеф Стиглиц: Знаете, вы очень точно подметили: тут…
Ведущая: Что все это значит, если говорить о нас, американцах, о нашей культуре – что все это значит?
Джозеф Стиглиц: Это значит: в будущем нашу страну ожидает замедленный экономический рост, и будущее неравенство станет еще глубже – коль скоро мы не положим конец происходящему.
Тут, видите ли, приходится уже говорить о неравенстве как о сознательном, преднамеренно сделанном выборе. Возьмите вопрос об образовании – в которое мы и впрямь бы могли… в которое мы и впрямь должны были бы вкладывать гораздо больше денег. Поглядите: к 1945 году, за время Второй мировой войны, американский государственный долг составил 130% ВНП – мы жили куда беднее, это лишь за следующие 70 лет мы сделались «упитаннее», – однако что мы говорили тогда? Мы говорили: можно и должно дать любому из молодых людей, сражавшихся на войне, – а это, по сути, значило: всякому телесно крепкому молодому американцу, достигшему совершеннолетия, – бесплатное образование. А сегодня отыскиваются умники, заявляющие: мы не способны дать бесплатного образования даже выходцам из беднейших семей!
Изучите подсчеты – и станет очевидно: мы бы вполне могли и дозволить себе лучшую инфраструктуру, и больше денег вкладывать в технологии; мы бы могли дать хорошее образование всякому американскому ребенку – независимо от того, каковы доходы у его родителей.
Всё сводится к сознательному выбору, – да вот беда: люди, обретающиеся на самом верху, на «Олимпе», – одна десятая часть одного процента населения! – эти люди не нуждаются в правительственных программах, чтобы дать своим детям образование. Этим людям даже правительственные программы, относящиеся к охране здоровья, ни к чему. Они могут и дать своим детям частное образование, и посещать частно практикующих врачей – они могут позволить себе все. Им даже общественный транспорт не надобен – имеются свои собственные самолеты.
Ведущая: А какова наиболее опасная политика, проводимая… точнее, какой из экономических мифов, насаждаемых этими людьми, наиболее порочен?
Джозеф Стиглиц: Думается, тот, который получает известное одобрение и гласит: «Нужно, чтобы деньги поступали наверх!» – поскольку, дескать, наверху обретаются самые главные работодатели. Тут перед нами новая разновидность очень, очень старой теории «просачивания благ сверху вниз» – ныне полностью посрамленной. Она утверждает: выгоды монополий совпадают с выгодами мелких предпринимателей и потребителей. Вы швыряете пригоршни денег снизу вверх – и все довольны, все выигрывают… Жаль, это неправда – ибо сколько денег мы уже метнули «наверх»! И что же получили взамен? Зажиточные люди обеднели, а не разбогатели, бедные люди – вовсе обнищали …
Экономика, основывающаяся на «просачивании благ сверху вниз», недееспособна. Работодатель, создатель рабочих мест, развивает экономику «оппортунистическую», предоставляющую людям разнообразные, широкие возможности. А у нас «оппортунистической» экономики не существует. Америка стала одной из наиболее развитых стран с наименьшими наличными возможностями. Это значит: перспективы, открывающиеся перед молодыми американцами, больше зависят от образования и родительских доходов, нежели в иных высокоразвитых странах.
В нашей экономике появится огромное творческое начало, если мы предоставим этой молодежи широкие возможности – и увеличим спрос на молодых тружеников. Сегодня экономика наша топчется на месте, экономический рост незначителен. Обаме пришлось попотеть вовсю, устраняя последствия времен, когда развивалась и поощрялась «экономика усиленного предложения», в коей царила полная неразбериха, ведшая прямиком к свободному падению. Однако вернуть полноценный экономический рост не удалось.
Причиной тому – недостаточный спрос. Как нам улучшить спрос? Его можно было бы улучшить, вкладывая средства в обучение, в технологии – во что угодно полезное, – а затем, если рост ускорится, возникнет и спрос на работу, а благодаря спросу, появятся новые рабочие места.
Нет, работодатель – это не избранная десятая часть процента населения, работодатель – это спрос на творческие силы американского народа, а народ американский – это отнюдь не кучка людей, восседающих на государственном «Олимпе».
