Збигнев Бжезинский: Будь у меня возможность определять внешнюю политику всецело, я создал бы положение, при котором и США, и Китай и Россия глубже осознали бы общность своих интересов, а не разногласия, порождаемые различными конфликтами в различных местах.
Вполне возможно выковать в самых могущественных державах – я подразумеваю и те государства, что не способны искренне принять нашу политическую философию – более четкое осознание разделяемой ответственности. Вероятно, в этом направлении следует нам двигаться – во всяком случае, поначалу – и, если даже не получится укрепить наше сотрудничество с упомянутыми государствами, не беда: по крайности, возникнет более надежное общее понимание того, что никакая отдельно взятая держава уже не в силах возобладать над всеми прочими, поскольку все обладают примерно равной мощью.
СВЕЖИЙ ВЗГЛЯД НА КИТАЙ И РОССИЮ
Думаю, следует руководиться итогами пристального и тщательного наблюдения за тем, что затевают русские и что затевают китайцы. Следует сотрудничать с ними там, где у нас имеются общие интересы и удостовериться в том, что они сознают: любое неожиданное и недружелюбное действие, ими предпринятое, столкнется с по меньшей мере вполне равным по силе противодействием с нашей стороны – равным и ничуть не менее ошеломляющим.
Подобное осознание, думается, наводит на мысль: вероятно, кое-какие привычные понятия о естественных союзниках доведется пересмотреть – в частности, применительно к Китаю, по-прежнему сохраняющему изрядные надежды стать одной из ведущих мировых держав. И применительно к России – только пускай минует, сперва, тамошнее увлечение Путиным, пускай Россия перестанет являться, по сути, продолжением советской Российской Империи и царской Российской Империи. Пускай Россия окончательно поймет: если хочешь быть преуспевающей страной, нужны глубочайшие внутренние перемены.
В случае с Китаем полагаю, что за последние два года возникла и усиливается некая растерянность относительно истинной всемирной роли Китая. Пожалуй, этот вопрос надлежало бы обсудить с китайцами – в подробностях – и чем серьезнее и разумнее мы с ними поговорим, тем больше надежды заниматься совместной плодотворной работой, а не предаваться крепнущим подозрениям: а как бы не причинила нам внезапных неприятностей другая сторона?
Увы, такие подозрения, кажется, все крепнут и крепнут.
ПОД УВЕЛИЧИТЕЛЬНЫМ СТЕКЛОМ ИСТОРИИ
В 1950-е годы я начал упорно размышлять над тем, что в один прекрасный день весьма вероятен раскол меж Китаем и СССР, а в 1960-е годы мысли эти становились все неотвязнее.
Случись подобное, возникла бы благоприятная возможность, которой Соединенным Штатам надлежало дожидаться, которой им надлежало воспользоваться. Я начал понимать очевидное: меж Китаем и Советской Россией существуют явные трения и разногласия. Также становилось очевидно: китайцы – невзирая на свой бешеный коммунистический пыл – прежде всего прочего остаются китайцами.
Горжусь тогдашней своей прозорливостью. А еще я подметил: русские оскорбляют китайцев, рассматривая их как марионеток. Похоже было, что в некий день китайцы попытаются отплатить – либо подвергнув пересмотру коммунистическую идеологию, либо предъявив территориальные претензии, либо ничего не пересматривая и не предъявляя – из чистого уязвленного самолюбия.
И я решил: тут может возникнуть возможность более уравновешенных взаимных отношений Америки с Китаем, которому захочется стать чем-то большим, нежели просто советским придатком, фигурой в шахматной партии против США.
Я почуял: здесь можно кое-что наладить и уладить, – а со временем извлечь из этого немалую выгоду. И однажды написал письмо Генри Киссинджеру: давайте-ка займемся этим вопросом. И в 1970-х, когда у власти пребывали Никсон и Киссинджер, а после – президент Картер, – такая возможность представилась – причем, дважды.
А ныне мы живем в эпоху, когда Китай возвращается в число мировых держав. Началась новая шахматная партия и, надеюсь, мы сыграем обдуманно и успешно, оставляя без внимания любые провокации, отметая необоснованные опасения – с той либо другой стороны.
За минувшие два года обе эти стороны допустили немало промахов, дозволяющих зрителям истолковывать поведение партнеров как преднамеренно враждебное. Похоже, появляется склонность к излишне критическому взгляду на противоположную сторону, сводящему сложные взаимные отношения к взаимной неприязни.
Полагаю, это может крайне осложнить международное положение.
Все сводится к одному: пусть Китай не стремится зайти слишком далеко и слишком быстро.
