«Поглядим на идеи пристально».
Точка зрения Нобелевского лауреата.
Вопрос: Отчего строгая бережливость бесполезна во время экономического спада?
Пол Кругман: Полагаю, любой экономист согласится: бывают времена, требующие строгой хозяйственной бережливости. Бюджетный дефицит не всегда оказывается приемлем, а задолженность – по крайней мере, в известной степени – бремя, хотя и не столь тяжкое, насколько обычно думают.
Но если приходит экономический спад, проповедовать строгую бережливость гораздо труднее. Мы не можем… Государство не конкурирует с частным сектором, не спорит с ним за обладание материальными запасами и денежными средствами – напротив: у народа наличествуют сбережения, имеются производственные навыки и невостребованная рабочая сила – и государство способно сыскать ей род занятий.
Многие опасаются: в отсутствие строгой бережливости наступит финансовый кризис. Эти опасения чрезвычайно раздуты, ибо в действительности ничего подобного не случается нигде – за исключением стран, образующих еврозону. И все-таки, кризис даже там приходит – в основном – из-за того, что государства лишены собственной валюты. А еще из-за того, что этим странам, знаете ли, почти принудительно… Эти страны, по сути, преднамеренно стращают кризисом – и едва ли не создают его сознательно.
В еврозоне вспыхнула паника – итог своего рода «психической атаки», бывшей явлением… неслыханным явлением. Большинство людей, требующих строгой бережливости – среди прочего, потому, что всего лишь проводят аналогию, – смотрят на любые государства как на своеобразные «семьи», живущие домашним обиходом и укладом, – а это отнюдь не так. Люди не рассуждают о… вернее, люди не учитывают побочных явлений, вызываемых режимом строгой бережливости, а одно из них – кризис, вынуждающий экономику съеживаться. Есть у этих людей и множество иных соображений – чисто корыстных.
Те, кто всего лишь стремится ограничить перераспределение средств, кто хочет, чтобы наше государство ослабело и стало вынуждено платить пособия малоимущим, хватаются за бюджетный дефицит, объявляют его причиной, по которой нам следует урезать расходы.
Я повидал немало весьма любопытных вещей, когда Франция всеусердно старалась уменьшить свой бюджетный дефицит. Похоже, что ей это удается. Французы уменьшают его, стараясь повысить налоги на богатство, а не сокращая социальные программы, – однако в Европейской комиссии целый хор недовольных голосов повторял: «О нет, вы поступаете неверно, это не строгая бережливость в нашем понимании!» Чем и выдавал истинные свои соображения всецело.
Если вы говорите: «О, бережливость – лишь тогда бережливость, когда страдают и маются бедняки!» – любому ясно, куда вы клоните.
Нынешний кризис – ужасная, просто ужасная история. Нечто подобное экономическому спаду 1930-х годов. И вместе с тем – поучительная. Ежели на краткое время приедете, скажем, в Афины – увидите в городском центре гуляющих туристов и подумаете: не столь уж тут и плохо. Но поговорите с народом, хоть наспех поговорите с ним о творящемся ныне в афинских пригородах – и содрогнетесь.
В этой стране четверть людей, желающих работать, не могут найти себе занятия, в этой стране доходы упали донельзя, в этой стране социальные службы рассыпаются вдребезги… Система здравоохранения беспомощна, множатся болезни, которые можно легко предотвращать – и так далее, и тому подобное. Тут… Тут, по сути, возник бы долгий перечень ужасов и… Дело не в том, что греки сделались ленивее прежнего, дело в том, что спрос упал невообразимо – в основном благодаря сокращению правительственных расходов.
Конечно, вы вправе доказывать: нельзя полагаться только на правительственные расходы; но ведь нужно же откуда-то черпать средства, – и людям пояснили: «необходимо сократить правительственные расходы», – но чем же эти расходы заменить? Нечем.
Будь у Греции собственная валюта – ее девальвировали бы, страна стала бы очень дешевым туристическим приютом, и ничего из вышеперечисленного не случилось бы, – да не разрешили грекам так поступить, поскольку греческая валюта зовется евро. Вместо разумных мер от греков потребовали строжайшей «бережливости» – и много чего иного… Нажим со стороны вызвал результаты, полностью обратные желаемым, – страна, для начала, уже неспособна расплатиться со своими кредиторами.
А ведь была бы способна – если бы не урезала расходы в столь огромной степени. Однако благотворные перемены оказались невозможны, ибо пришло новое правительство, заявившее: «Мы все изменим к лучшему». А затем премьер-министр дозволил запугать себя и согласился осуществлять предложенную программу.
