I. Геополитика. Основные механизмы.
Роберт Каплан: Геополитика – это борьба за пространство и власть, разыгрывающаяся на географическом поле битвы. Идет она чрезвычайно просто.
Скажем, Россия – сухопутная держава; пространство, ею занимаемое, объемлет на глобусе 11 меридианов. Однако естественных рубежей Россия не имеет, и потому чувствует вечную неуверенность.
Выходит, что русским правителям – от Царя и комиссаров до Владимира Путина – требуется надежная зона влияния в Центральной и Восточной Европе. Минувших иноземных нашествий Россия не забывает.
Главные составные части геополитики – в первую очередь ее географические элементы: гавани, береговые полосы, горные цепи, реки. Важно также и где они расположены – на лоне девственной природы, или в краях, обжитых человеком.
Вот Иран: гораздо менее обжитая человеком страна, чем Саудовская Аравия, хотя Персидские империи существовали на Иранском нагорье в течение тысячелетий. Саудовская же Аравия – трапециевидное государственное образование, занимающее лишь часть Аравийского полуострова.
Далее речь идет о военных. То есть о воздушных, морских и сухопутных вооруженных силах – их соотношением определяется, как именно обитатели данного географического пространства оказывают влияние на прочие районы земного шара. И военное преимущество обычно связано с преимуществами географическими.
Затем, поскольку мы живем в 21-м столетии, можно утверждать: наиболее важная составная часть могущества – крепкая экономика. Экономическая мощь вырастает из производственной мощи, из торговой мощи, из человеческой изобретательности, присущей данному народу, из численности этого народа, из его образовательного уровня.
Стало быть, Иран и Турция, имеющие население численностью около 80 миллионов и очень высокий уровень грамотности, находятся в лучшем положении, чем иные арабские страны, где население меньше, а уровень грамотности ниже.
Китай – крупнейший фактор всемирной экономики, поскольку обитают в нем 1,3 миллиарда людей, а китайская экономика числится второй в мире по значению – и может сделаться первой. Об этом весьма часто спорят и препираются ученые и обозреватели.
Но если поглядеть на Китай – с точки зрения географической и демографической – как на организующий принцип, восточноазиатский, а также индо- и тихоокеанский, – и прикинуть: велика ли сравнительная удельная мощь китайской экономики? – ответ будет не в пользу Китая; мы увидим, насколько зыбко его истинное положение.
II. Геополитика на Ближнем Востоке. Ожидаемые события.
Роберт Каплан: Думаю, область, именовавшуюся в минувшие дни Левантом, простершуюся между Средиземным морем и Иранским нагорьем и включающую в себя Ливан, Ирак и Сирию, еще много лет будут сотрясать и раздирать войны и мятежи – вопреки западным попыткам наладить мирные переговоры, ибо страны эти никогда не были сильными, это были очень слабые страны, и от распада их удерживали только самые свирепые разновидности диктатур.
Случалось, диктатора свергали, случалось, власть его ощутимо слабела, или территориальная власть исчезала – и тотчас возникала пустота, заполнить которую оказывалось нечем. А ныне ведется столько войн, и столько в них замешано действующих лиц! Учитывая разнообразие и различие интересов – подчиненных, в свой черед, интересам чуждым, идет ли речь об Иране, о Саудовской Аравии, либо о каком угодно другом государстве, – можно говорить о великом множестве факторов, крайне затрудняющих мирное урегулирование. Потребовалась бы высочайшая степень дипломатической изобретательности, сводящая за столом переговоров не только западные страны, но также Иран и Россию. Это выглядит неосуществимым. Полагаю, что Европе следует неизбежно принимать во внимание: Ближний Восток останется рассадником беспорядков и насилия по крайности в течение следующих 5-ти лет.
III. Американский империализм. Конец американской гегемонии.
Роберт Каплан: Любопытно: мы по-прежнему используем слово «империализм», – а ведь Америка ненавидит слово «империализм», не числит себя империалистической державой – хотя в смысле функциональном является ею. В смысле функциональном она сопоставима лишь со всеми исторически предшествовавшими ей империями. Думаю, то, что мы повидали за годы правления Обамы, напоминает «имперское свертывание», ибо Соединенные Штаты стараются использовать своих региональных союзников – и в данном регионе, и в остальных, – дабы достичь равновесия сил и отступить «с достоинством».
Не считаю это особенностью нынешнего американского правления. Видимо, течение дел останется неизменным при любом ином президенте, поскольку перед Соединенными Штатами стоит проблема – да еще и не одна-единственная. Во-первых, «глобализация» расколола, в сущности, ряды американских избирателей, вызвала распад среднего буржуазного класса на верхи средних слоев и низы средних слоев, а собственно среднего слоя, как такового, уже почти не остается.
А ведь именно средний слой буржуазии обеспечивал политической поддержкой создание могущественного флота, военно-воздушных сил и т. д.! Кто знает, откуда придется брать нужную поддержку в будущем…
Соединенные Штаты на славу потрудились, когда Большим Ближним Востоком всецело заправляли диктаторы: в те времена у нас имелся там один-единственный телефонный номер, один-единственный аппарат факсимильной связи, один-единственный адрес электронной почты – и все же мы справлялись с кризисами… Но во множестве стран государственная власть уже децентрализована, и Соединенным Штатам – равно как и любой имперской державе – трудно распространять свое влияние по регионам земного шара, используя отдельных местных руководителей в качестве услужливых исполнителей.
Весьма ощутимо расправляет плечи и развивающийся мир – я говорю не о Китае либо России, но обо всех иных государствах среднего уровня, укрепляющих свое хозяйство.
И, наконец, напоминаю: по меньшей мере три четверти столетия Соединенные Штаты верховодили повсеместно, потому что оказались единственной великой державой, чья инфраструктура не была разрушена и не пострадала в ходе Второй мировой войны. Преимущество это явилось столь решающим, что сыграло роль могучего двигателя и позволило США сохранять за собою главенствующее мировое положение долгие десятки лет.
Но преимущество сие улетучивается очень быстро.
IV. Британия выходит из ЕС. Геополитические соображения.
Роберт Каплан: Я назвал бы Соединенное Королевство историческим мостом, соединявшим Соединенные Штаты с Европой. Британия – атлантическая страна, островная страна, страна, входящая в состав Европы, – но как бы остающаяся чуть поодаль от государств, расположенных на материке.
И реши Соединенное Королевство выйти из Европейского союза – оно утратило бы прежнюю ценность в глазах Америки, поскольку мост, ведущий в Европу, стал бы менее прочен.
«Сливки» вашингтонского политического общества судачат: «Возможно, в 21-м веке уже Австралия, а не Британия станет главным англоязычным союзником США – ведь Австралия так выгодно расположена: меж Индийским океаном и Южно-Китайским морем в Западном Тихом океане…»
В рассуждениях подобных «аналитиков» имеется порок: не учитывают… народной численности. Австралийский народ насчитывает примерно 23 млн человек, – а это равняется всего лишь трети британского населения.
Посему, полагаю, что Соединенное Королевство сохраняет свое значение для США целиком и полностью. Экономика Британии весьма успешна и чрезвычайно мощна, если сравнивать ее с хозяйствами еврозоны. А вдобавок, Британию роднит с Соединенными Штатами язык – и более крепкой связи меж двумя народами нельзя и придумать.
И все же, вздумай Соединенное Королевство покинуть еврозону… я хочу сказать, покинуть ЕС… Британского могущества и влияния поубавится.