Что ж это за «гражданское общество» у нас такое ─ наглухо отбитое? Однако оно такое большое и наглое. Если стройку какую неправильную на Троещине прекратить, так они вмиг объявляют тотальную мобилизацию, ─ и вот уже сотни активистов ломают забор, бьют строителей и милицию.
Позавчера в центре Киева взорвали, без ложного пафоса, самого опытного и лучшего журналиста страны. Цинизм и ужас этого преступления превышает даже мерзость убийства Гонгадзе, ставки в нашем обществе сегодня намного выше, чем тогда. И что мы видим – да ничего мы не видим. «Гражданское общество» и его ударный отряд журналистов спокойно отправились спать до следующей стройки на Троещине, где им придется выступать (они уверяют, что бесплатно, исключительно заради принципиальной гражданской позиции).
Открыв практически все сегодняшние украинские газеты, я нигде не увидел и слова о Павле Шеремете. Некоторые написали о том, что сегодня состоится прощание с ним, а в субботу его похоронят в Минске. Все. Больше ничегооооо… Вообще ничего. Будто ничего ужасного и не произошло. Уверен, на следующей неделе наше «гражданское общество», если ему не напоминать, о Шеремете забудет окончательно.
Ладно, газеты ─ они заняты, им нужно зарабатывать деньги, у них хозяева ─ олигархи нехорошие. Но сами журналисты – авангард наш, совесть наша, ум страны нашей, у них ведь есть ФБ – их личное оружие. Да они должны были из него, из своего личного оружия, расстрелять всех, кто стоит за этим гнусным преступлением, поднять на ноги страну, ведь началось невиданное наступление реакции и коррупции на нашу страну. Мустафа – наш командир – написал в среду о том, что у него нет слов, вчера о том, что сегодня с Павлом будут прощаться, а сегодня ─ вообще ничего не написал.
Все молчат. Власти молчат. Журналисты молчат. «Гражданское общество» молчит. Народ уже настолько запутался в молчании этом странном, что точно никому из вышеперечисленных в следующий раз не поверит. Не поверят, что убийц найдут, ─ а если кого и найдут, то народ усомнится в действительной причастности пойманных негодяев. Так было с Гонгадзе, а ведь его дело прошло через две революции. Что же, с делом Шеремета нам также понадобится еще две революции, чтобы никого не нашли?