Ведущий Джонатан Рот: Здравствуйте. Меня зовут Джонатан Рот. Я говорю из Ванкувера, что в Британской Колумбии. С нами беседует Джордж Фридман, издатель сетевого обозрения «Геополитическое будущее» (Geopolitical Futures), говорящий из Остина, штат Техас. Здравствуйте, Джордж. Как идут ваши дела?
Джордж Фридман: Здравствуйте. Спасибо, хорошо. А ваши?
Ведущий: Очень хорошо, спасибо. Хотелось бы затронуть вопрос, ныне заботящий, как мне думается, весь народ – вопрос о выборах в США. Очень многие утверждают, будто перед нами наиважнейшие выборы на памяти любого и каждого.
Возможно, вы глядите на вопрос под несколько иным углом. Изложите, пожалуйста, свою точку зрения: действительно ли проходят наиважнейшие выборы на памяти любого и каждого из ныне здравствующих?
Джордж Фридман: Поясню, почему они важны. Важны эти выборы потому, что баллотируется Дональд Трамп – некоторые считают его мессией, а некоторые – исчадием ада. Станет он президентом, или нет, не важно – а участие Трампа делает выборы очень важными.
Впрочем, каждый раз творится одно и то же. Для меня высшим мерилом важности выборов служит 1861 год – когда президентом избрали Авраама Линкольна и посеяли семена войны, в которой пало 600 000 человек.
Посему, думая о выборах действительно критически важных, следует помнить о действительных проблемах, стоящих перед избираемым человеком. Проблемы эти никуда не денутся. Возьмите, к примеру, 1968 год. Кандидат от демократической партии победил на предварительных выборах в Калифорнии – и сразу же пал от руки убийцы. Убили также Мартина Лютера Кинга. Потом вспыхнули массовые мятежи, потом в Чикагском Центре Общественных Собраний (Chicago Convention Center) тысячи людей оказались арестованы и избиты. Воцарился полнейший бедлам, – а в итоге президентом выбрали Ричарда Никсона. Это, разумеется, отдельная история, с отдельными драматическими подробностями.
Да, в 1968 году – так считаю и сам я, и многие другие – подогревался хаос, и год выдался хаотический. А это было важно: бушевала Вьетнамская война, и главным на повестке дня значился вопрос «как нам уладить незадачу во Вьетнаме?»
Прочие вопросы на повестке дня были столь же важны. В стране царил всеобщий и полнейший хаос. Под конец, Линдон Джонсон едва не подвергся импичменту и вынужденно покинул президентское кресло. Все, что могло идти вкривь и вкось, шло вкривь и вкось – однако Республика выжила.
Но прежде, чем США выжили в тогдашней сумятице, все твердили: близится конец света. Если Никсон сделается президентом – будет ужасно, если не сделается – будет ужасно, ибо в любом случае страна развалится на части…
Ведущий: Давайте все же поговорим о Дональде Трампе, о президентских правах и обязанностях, об органах исполнительной власти. Так ли велика президентская власть, как мы обычно полагаем?
Джордж Фридман: Президент США изначально задумывался как один из наиболее беспомощных политических предводителей в западном мире. Президенту прямо противостоит Верховный Суд, который – возьмите случай с Обамой – все время запрещает делать самостоятельные шаги, отменяет самостоятельные решения, принимаемые президентом. Законодательное собрание состоит из двух палат, руководимых на совершенно разные лады. Обеими нужно управлять. А еще наличествуют 50 штатов, и они формально считаются суверенными.
Оттого-то президент и оказывается на деле беспомощным. Его права строго ограничены. Среди прочего, интереснее всего то, что во многом наиболее важной из трех ветвей государственной власти выступает Конгресс. Все озираются лишь на президента, – но ведь на деле основополагающие решения касаемо Верховного Суда и всего прочего принимает Конгресс.
Ведущий: Но все же, есть одна область, где президент США обладает огромным влиянием – внешняя политика. По этому поводу я вел весьма любопытный разговор с одним из ведущих мировых банкиров – разговор чисто частного свойства. Собеседник сказал: чудится, будто мир снова живет в 1936 или 1937 году – экономически и геополитически.
И если посмотреть на мир, на события, в нем происходящие – например, на Восточную Европу, на Россию, на Китай, решительно противоставший США в вопросе о водах Южно-Китайского моря, – не придется ли поменять смысловое ударение, формулируя задаваемый вопрос? Быть может, нынешние выборы и впрямь неимоверно важны – с точки зрения внешнеполитической?
Джордж Фридман: Да, и впрямь. Президент играет решающую роль. Но власть его ограничивается в силу существующих обстоятельств. Президент вправе решить: мы вторгаемся в Ирак. Но значит ли это, что мы непременно победим в Ираке? Президент решает: бомбим Сирию. Значит ли это, что мы добьемся успеха?
И незадача внутреннего свойства заключается в том, что президентом постоянно помыкают различные политические силы. Незадача во внешней политике: президенту не дозволяется действовать. Он всего лишь обладает правом определять ее направление – и, как мы знаем на примерах из недавней американской истории (не говоря уже о вьетнамском примере), президенты терпят крах и губят себя, начиная погружаться во внешнеполитические дела. Президент волен класть начало новой внешней политике. Но ее итоги неподвластны президенту.
Ведущий: Кажется, вы уже говорили: США, по сути своей, до известной степени превратились в империю. Если это действительно так, то где сейчас обретаются Соединенные Штаты – в какой точке так называемого «имперского цикла»? И если страна и впрямь начинает скатываться назад и вниз, то нельзя ли говорить, что поэтому нынешние выборы – наиважнейшие выборы на нашей памяти?
Джордж Фридман: Нет, мы едва лишь начали путь. До самого 1991 года США были всего лишь одной из двух сверхдержав. Я упомянул Вьетнам, Корею – до самого 1991 года не было ясно, кто победит – Советский Союз или США.
Победили США. После 1991 года, впервые в истории, ни одна европейская страна уже не выступала сверхдержавой. Единственным государством, обладающим всемирной властью, остались Соединенные Штаты Америки.
Но за минувшие 25 лет мы не сумели понять, как следует использовать упомянутую власть. Поначалу считали: отныне мир сделается прелестным и чудным, свободным от неурядиц. А вместо этого теперь идет война – долгое сражение с бойцами исламского мира…
Очень смахивает на путь, проделанный Британской империей. Британская империя претерпевала истинную и полную катастрофу – причем, с первых же дней своих, когда сборище повстанцев из никчемной страны третьего мира одолело ее – говорю об участниках американской революции.
Бросая взгляд в прошлое, мы бросаем взгляд на текущее состояние американской империи. Оно было вполне предсказуемо. Ибо миновало только 25 лет с тех пор, как Америка превратилась в главнейшую мировую державу.
Мы находимся еще в начале своего пути, в процессе, можно сказать, самоопределения – решаем, как нам быть и что делать при хаосе, который существует в нашей трехглавой политической системе. Когда Советский Союз, вторая сверхдержава, распался, и США остались единственной, дичайшие перегибы, напряженность и несогласие накапливались, покуда не породили внутренний разброд.
Разброд неминуемо вызывается тем, что очень многие не желают считать США империей, очень многие не желают жить в американской империи, очень многие желают повернуть время вспять, к эпохе, когда мы еще не были преобладающей мировой силой – экономической, политической и военной. Острая ностальгия состязается с огромными амбициями – вот и приходят президентские выборы вроде тех, которые мы видим сегодня.